Владимир Богомолов - Застава в степи

— У меня скафандр… настоящий, — теребил меня Генка.

Я постучал крышкой парты и, когда все утихли и обратили на меня внимание, предложил:

— Гагариным выберем Синицына. Тихо! Сам знаю, что у него тройка за контрольную по арифметике. Но он ее уже закрыл. Генка самый легкий в классе, и его нетяжело будет нести в ракете, а потом у него есть настоящий скафандр.

Скафандр сразу произвел впечатление. Все смотрели на Генку так, словно он только что вернулся из межпланетного путешествия. Кандидатура Синицына прошла единогласно. После этого стали думать, кого наряжать Фиделем Кастро или, в крайнем случае, простым кубинцем, но непременно с бородой.

Из-за черных волос и темного загара больше других на кубинца походил опять же наш боцман. Но нельзя же ему доверить две главные роли! У Саблина тоже темные волосы, но Миша у нас самый сильный парень, и его уже утвердили главным носильщиком Генкиной ракеты.

— Можно и девочку! — стояла на своем упрямая Тарелкина, не желавшая признавать законов физического развития человека, по которым (это всем, кроме Ленки, ясно) до сих пор еще ни у одной женщины мира не вырастала не только борода, даже жиденькая козлиная бороденка. Мы были согласны, чтобы наши девочки нарядились в береты и куртки кубинских девушек.

Тарелкина требовала невозможного: она хотела, чтобы одной из них была приклеена кастровская борода. К счастью, вся мужская половина экипажа категорически отклонила это притязание. Наконец девчонки согласились и даже не возразили, чтобы бородачом с автоматом был я.

Насчет моей кандидатуры тут уж постарался Генка. У нас с ним на этот раз получилось, как в той крыловской басне, где кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку.

На долю девчонок досталась самая несложная работа — они должны были украсить нашу колонну цветами, флажками и ленточками.

Когда заговорили о цветах, я вспомнил вчерашний разговор с отцом. Он сказал мне вчера, что в наш совхоз обещали приехать гости из далекой Италии. Все они старые коммунисты, воевали против фашистов в партизанских бригадах. У нас никогда еще не бывали иностранцы, и поэтому все взрослые их очень ждали, готовили хорошую встречу.

Я рассказал ребятам об итальянцах. Они обрадовались и решили встретить их букетами цветов.

После сбора Генка долго тряс мою руку.

— Спасибо, Сенька. Выручил, друг. Я у тебя в долгу не останусь. Хочешь, открою тебе тайну?..

Жестикулируя и путаясь у меня под ногами, боцман рассказал, что за четвертым лиманом, где осенью бульдозеры насыпали высокий вал, весной расцветают необычные сиреневые тюльпаны. Оказывается, Генка уже выкопал несколько луковиц такого тюльпана и высадил на клумбе возле памятника Ленину.

До сих пор я видел тюльпаны желтые, красные, белые, даже оранжевые с оттенками, но сиреневых видеть не приходилось. Может, Генка сочиняет? Найти такие тюльпаны — это было бы здорово! Ведь были когда-то в Голландии черные тюльпаны! О них Дюма даже роман написал. Может быть, и сиреневые тюльпаны — не фантазия Генки. Вот только почему он не сделал донесения разведки о цветах? Наверно, как я об итальянцах, забыл.

— Я бы сам с тобой пошел, — все говорил Синицын, — но, понимаешь, некогда…

— Чем же это ты так занят?

— Да мы с отцом сарай ремонтируем. И потом надо скафандр доделать.

— Ты же говорил, что он у тебя настоящий?

— Такой же, как твоя будущая борода, — засмеялся нахально боцман.

— Опять обманул.

— Ну что ты, — стал серьезным Синицын. — Сам увидишь. Скафандр — первый класс. В нем даже на дно океана можно спускаться. Ну, пока, — заторопился Генка, — а то мы болтаем, а дело стоит.

Я даже удивился деловитости боцмана. И хотя мне было жалко расставаться, не узнав подробностей о скафандре, я проявил мужество, пожал Генкину руку и поспешил домой.

Утром, выпив кружку молока и попросив у бабушки кусок хлеба, я отправился за невиданными тюльпанами. Можно было позвать остальных, но тогда бы я выдал нашу тайну. Пошел один. Сначала было идти легко. Наверное, потому, что в животе у меня было почти пусто. За песчаной балкой, насколько хватало моего взгляда, раскинулась во все стороны степь. Я уже рассказывал, какая у нас красивая степь весной. Она такая красивая, что на нее можно смотреть целый день и не надоест!

Прямо за дорогой пестрели, плавно покачиваясь, будто приветствуя меня, умытые ночной прохладой цветы: желтые, алые, синие. В другое время я бы, конечно, не пошел дальше, но сегодня цветы показались мне даже не очень красивыми. «Пусть вас рвут девчонки», — снисходительно разрешил я и быстрее зашагал к четвертому лиману.