Лев Канторович - Рассказы (1939-1941 годы)

— Друг...— бормотал машинист и тряс руку Иванова.—Товарищ... Милый... Спасибо...

Из вагонов бежали красноармейцы.

Впереди бежал их командир. Все они окру­жили Иванова.

Машинист, прижимая Иванова к груди, тор­жественно показал на разобранные рельсы.

Через секунду Иванов взлетел на воздух. Десятки рук подхватили его, подкинули и на­чали качать.

—Ура! — кричали красноармейцы.— Ура!

Иванов взлетал в ысоко вверх.

Сверху он смотрел на ели, занесенные снегом, на пыхтящий паровоз, на веселые лица, спа­сенных им красноармейцев.

Но, падая вниз, на руки качавших, Иванов отчаянно отбивался. Он отбивался руками и ногами, он бил куда попало, и люди разлета­лись от его ударов.

Все-таки его качали.

Ура! — гремело в лесу.

Он отбивался все отчаяннее и отчаяннее и, наконец, ему удалось вырваться.

— Он бешеный какой-то,— сказал командир, оторопело отступая от Иванова.

Иванов секунду стоял в середине плотного кольца людей.

Машинист снов распростер объятия к двинулся к Иванову.

Тогда Иванов нагнулся, с размаху ударил машиниста головой в живот и бросился бежать. Он бежал со всех ног.

Он бежал мимо поезда по полотну железной дороги.

Молодые красноармейцы неподвижно стояли на месте.

Первым пришел в себя их командир. Молча он подхватил рукой шапку и добежал за Ива­новым. Красноармейцы кинулись за своим командиром. Сзади бежал, держась за живот, машинист.

Иванов свернул с полотна железной дороги и понесся по лесу.

Командир, красноармейцы и машинист бежали за ним.

Иванов, сломя голову, несся по лесу.

На поворотах он резко останавливался, подымая ногами облака снежной пыли.

Через толстые поваленные деревья он пере­прыгивал, не сбавляя скорости бега.

В рыхлом снегу он двигался гигантскими скачками.

Командир и красноармейцы из поезда мчались за ним.

Часто Иванов поворачивал в сторону, скры­вался от своих преследователей. Тогда красно­армейцы метались в лесу, пока кто-нибудь не замечал уже далеко впереди маленькую фигурку Иванова, несущегося по лесным просекам.

Люди падали друг другу под ноги, споты­кались, глубоко проваливались в рыхлом снегу.

Иванов убегал.

Наконец, когда преследователи почти на­стигли его, Иванов нырнул в густую чащу кустарника и снова скрылся из вида.

Преследователи кинулись за ним.

Последним, задыхаясь и часто падая, бежал машинист.

Командир и красноармейцы из поезда выбе­жали из чащи леса и разом остановились на лужайке у границы.

Посредине лужайки на снегу сидел огромный и мрачный задержанный.

Он сидел, подняв руки вверх и тупо глядя прямо перед собой.

Напротив его сидел Шарик.

Шарик не спускал с задержанного глаз, и едва задержанный шевелил хотя бы пальцем, Шарик грозно рычал, и задержанный вздра­гивал.

Иванов стоял над Шариком.

Иванов тяжело дышал и шатался от уста­лости, но он был счастлив и улыбался во весь рот.

...За лесом загудели орудия, и край неба полыхнул заревом.

Андрей на бегу обернулся. Полковник, низко нагнувшись, сильно работал палками. За пол­ковником длинной вереницей бежали погра­ничники. Никто не отставал.

— Товарищ полковник! — шопотом сказал Андрей. — За поворотом конец просеки...

Полковник выпрямился и остановился, с ходу воткнув палки в снег.

Капитан Петров, командир роты, подбежал к полковнику. Полковник посмотрел на часы и сказал:

— Значит, все ясно, капитан?

— Все ясно, товарищ полковник, — ответил капитан Петров.

Бледная заря занималась на востоке. Орудия гремели непрерывно.

— Ступай, Орлов, — сказал полковник.

Андрей двинулся вперед. Теперь он не бежал.

Стараясь не шуметь, он шел медленно и осто­рожно. В рыхлом снегу лыжи прокладывали глубокий след.

Андрей знал: скоро, может быть, через несколько минут, начнется бой, настоящее сражение, и он, Андрей, идет первым, идет впереди роты. За поворотом кончится просека и начнется подъем на холм. По ту сторону холма — противник. Там — враги. Нужно под­няться на холм. Это совсем близко. Потом лыжи понесут вниз, вниз с холма, все скорей и скорей, в долину, в узкую долину, навстречу солдатам противника. Осторожно идя вперед, Андрей думал о бое. Раненая нога не болела. Андрею казалось, что он совсем не волнуется. Только внутри будто дрожало что-то, будто какой-то мускул напрягался и вздрагивал.

Полковник махнул рукой, и пограничники разошлись вдоль опушки леса.