Владислав Владимиров - Закон Бернулли

Шеф любил, когда с ним держали совет.

— Дбр… тро… — тоже привычно откликнулся он, но следом же громко чертыхнулся, с веселой восторженностью уличив Коновалова в том, что по некоторым данным сейчас уже далеко не утро, а предпоследний час рабочего дня, если отсчитывать по нормам, за превышение которых работников надо наказывать по профсоюзной линии: охрана труда и охрана здоровья должны быть всегда на высоте, а ежели работник засиживается допоздна после шести часов вечера, то, значит, надо попристальнее посмотреть, а хороший ли это работник, коль скоро он не укладывается в нормальный рабочий день?

Сказав это, шеф деликатно извинился:

— Подождите одну минутку, — и в отложенной трубке было слышно, как он внушительно выговаривал кому-то по другому телефону. Коновалов прислушался и не удивился тому, что шеф выговаривал этому кому-то если не слово в слово, то почти — его, коноваловские слова, сказанные накануне о важных письмах при докладе на большом совещании у руководства, верно, аранжировка была шефова.

— Да пойми же ты, мой милый, это не прихоть и не кляуза! — уговаривал он несомневающимся тоном. — Письмо подписано секретарем парткома, директором завода, председателем профкома. А ты знаешь, что за продукция у них идет с конвейера? Знаешь. Правильно — электродвигатели! А ты знаешь, что это за двигатели?.. Правильно! Тоже знаешь. Это хорошо! Так вот еще знай одно — что они совершенно правильно жалуются всем «треугольником». Слушай, а замечательный дождище! Если бы его не было, его надо было придумать! Хлеб добрый будет… Стихия… Но давай дальше. Потом грезить будем.

Шеф моментально сбил задумчивую мечтательность прочь и пришпорил конька деловитости:

— Так вот, мы тут считаем политику поставщиков по отношению к заводу не только возмутительной. Если говорить прямо, то это — произвол и разнузданность! Я тут кое с кем советовался. Мнение наше разделяют по поводу этой квазилогики!

Шеф помолчал немного, позволяя собеседнику осмыслить нешуточную многозначительность намека «кое с кем», а заодно и «квазилогики». Иной раз он был не прочь грубовато или, наоборот, с мягким доброжелательным уроком озадачить собеседника редким словцом и заметно досадовал, если значение этого слова не схватывалось на лету. Вчера он как бы невзначай обронил при Коновалове всегда понятливому Корнееву фразу о х а р и з м а т и ч е с к и х склонностях самого Гавриила Романовича. Корнеев немедленно согласился, а Коновалов так и не обнаружил этого слова ни в одном из многочисленных словарей Лидии Викторовны, и за ужином Мишка ему всерьез и сочувственно посоветовал написать письма сразу в редакцию «Вечерки» и Академию наук — вечно занятым ученым, конечно, некогда будет ответить с ходу, а из редакции наверняка напишут побыстрее что к чему и даже, может быть, напечатают вопрос в газете.

…Шеф пережидал паузу дольше обычного и, переждав, воскликнул негромко, уже отлично понимая, что никакого сопротивления его напору не будет:

— Эка! Нашлись акробаты, выставили кроссворд: не возьмете станки, морально устаревшие — ты это заметь особо: уста-рев-ши-е! — не возьмете, то мы вам сумеем поставить новое оборудование, к сожалению, только через год-полтора! Каково? А у завода план утвержден под новое оборудование!.. Ты пораскинь умом и представь, если бы такое они заявили лет двадцать назад!.. Шестивесельные шлюпки!..

Несколько секунд шеф наслаждался неотразимостью любимого им океанического термина, хотя на флоте он не служивал, и вообще сказанного, а после новой паузы продолжил.

— Дорогой мой, — сказал он дальше безо всякой перефразировки словами Коновалова, — странно видеть на гербовом бланке выше официальной печати и подписи «треугольника» слово п и р а т с т в о. Да-да, странно, ибо это не роман Стивенсона, Адамова или Юлиана Семенова! Но согласитесь (здесь шеф не сказал «согласись», а именно «согласитесь»), произвол поставщиков действительно напоминает флибустьерский! Видите ли, гореть на сверхнормативных излишках залежного старья они не желают, любыми способами сплавляют морально устаревшее оборудование. А кто желает?!

Коновалов слушал, а сам вспомнил й о г а — этого пожилого йога-любителя он видывал почти каждое утро неподалеку от своего дома, когда спешил на работу одним и тем же, как у мадагаскарского слона, маршрутом, где выверен каждый шаг и по его пути привычно все до мелочей.

Нынче пусть не каждый третий, но наверняка четвертый, собираясь жить долго и небезрезультативно, чтобы задать работу геронтологам будущего, исповедует если не систему Амосова, то Микулина, несмотря на незамаскированные попытки ее публичного охаивания; если не Микулина, то одну из систем йогов или же, на худой конец, старательно копирует тесты из программы физической подготовки, присланной в ксерокопии чуть ли не из самого Звездного городка или переписанной из журнала «Авиация и космонавтика». Гантели, эспандеры, скакалки, шагомеры, обручи «хула-хуп», массажеры, палки, шведские лестницы, прочий спортивно-гимнастический инвентарь время от времени становятся едва ли не пресловутым «дефицитом».