Владислав Владимиров - Закон Бернулли

Но теперь Нею не устраивал такой образ мыслей. Празднично посматривая по сторонам, она радовалась тому, что правильно сделала, что не дала унынию заграбастать себя и что не заговорила с Коноваловым о виденном ею в Кривоколенном переулке, тоже правильно — и без Кривоколенного переулка разговор с Коноваловым получался после неореалистов вселенским, а там, если будет время, и до Кривоколенного переулка очередь дойдет! Давно Нея не ощущала такой остроты жизни, как сейчас. Странно, но, может, в чем-то прав Бинда, изрекший однажды, что люди XX века постепенно теряют искусство беседы, все вытесняют печатный станок, радио, телевидение, а в обиходе царствует стереотип «как дела?». Выходит, — резюмировал их глава, — без бутылки вина, водки, джина или хотя бы пива и толкового разговору нет. Может быть, по себе судил Бинда? Да нет, не из увлекающихся.

Накануне шофер вмешался в разговор, и теперь, возможно, поняв, что сделал это не к месту, с преувеличенной старательностью вглядывался сквозь струи, хлеставшие по стеклу. А Нея уже говорила с Коноваловым о способах перевода с иностранного, о том, как лучше осваивать незнакомые слова. И Коновалов не удержался от вольного анекдота на эту тему, анекдот она слышала еще на первом курсе университета от будущего мужа, тогда он, скромница и тихоня, был чуть живее, но спустя столько лет она засмеялась услышанному снова, будто прежде никогда не знала, к а к лучше учить иностранный язык и с к е м. Говорили они о художниках-мультипликаторах и французских детективах, женской стрижке и двойниках, фильме «Конформист», последних полетах космонавтов, большом урожае прошлого года, и снова почему-то разговор выносило на а в т о б у с н у ю тему, и Нея чувствовала, что Коновалов терзается, когда слышит про эти т р и д ц а т ь т р и километра, хотя пытается ничем себя не выдать, даже заметил рассудительно, что многие в Москве на работу ездят каждый день и не на такие расстояния.

Она рассказала Коновалову, как училась в Москве в целевой аспирантуре, училась и недоучилась, пришлось оставить — и не только потому, что с темой забежали вперед, но и, наверное, еще из-за собственного характера, который, по ее мнению, у нее слишком п о к л а д и с т ы й там, где следует возразить, а надо бы с характером, наверное, как-то по-иному, а тут еще малый ребенок, да не рядом, далеко, с матерью.

Давно, очень давно не была она так откровенна, как в этом разговоре с Коноваловым, и он, казалось ей, и не только казалось, а она чувствовала, что не могло быть как-то иначе, тоже был с ней искренен и доверчив. Такие люди — редкость, и нельзя не любить их, разумеется дружески, чисто и бескорыстно. Она даже была благодарна ему за то, что он резко осадил ее сразу за наивные мудрствования о том, что р а н ь ш е якобы было лучше, и за то, что ей с заметным превосходством втолковывал аксиомы о творчестве. Он обладает правом на превосходство, и она будет находить и обязательно найдет предлоги для новых интересных встреч. Но почему обязательно интересных? И что такое вообще — интересная встреча и может ли быть в жизни интересно без встреч?

На лодке плавать у озерного берега привлекательнее. Ветерок обдувает остроконечные пики зеленого камыша, белеют кувшинки, водоросли колышутся в прогретой солнышком воде, поверх которой юркие «писари» вычерчивают круги, и чем дальше от берега, тем вода прозрачнее, безылистее, но скучнее, и в жизни, наверное, идеал счастья далеко от ее берегов.

Но все равно в жизни у тебя должен быть особый человек, которому надо доверяться во всем до конца, и если такого человека нет, то жизнь беднее. Равиль ей за все время не написал ни одного письма, и она ему тоже ни Одного не написала.

Она представила, какие ободряющие и неясные письма напишет Коновалову, если уедет он далеко или близко; положим, в командировку или еще куда, и как хорошо будет ему там прочитать: «Только великие, вероятно, видят на много лет вперед, и в том смысл им вселенский, а я люблю тебя и только тебя. Теперь, а не годом раньше, мне кажется, что обретен смысл жизни, хотя и существует точка зрения Посторонних…» «Что же случилось? Случилось то, чего я не хотела. А все потому, что решилась смести нелепые барьеры между тобою и мной, и смела. Прости меня за извечную женскую тягу к порядку, то есть сначала внести хаос, чтоб потом, вороша все, прикидываться упорядочивающей». Или просто напишет: «Хочу тебя снова видеть очень. Ты — молодец, просто молодец за все!»

Вот только уже писано такое, и жаль — не Коновалову.