Альберт Лиханов - Встречи

Так думалось Юлиану за завтраком. Он ел без спешки, основательно. Первый день — кто его знает, каким еще будет. Одно, может, руководители забыли, другое упустили.

Да, начиналась жатва вроде бы обыкновенно. Так же и раньше было: накануне — собрание, брали обязательства — кто сколько намолотит, окончательно оговаривали оплату. Только шибче ноне пошумели. Из-за комбайна новой марки — «Нивы». Каждый в бригаде, наверное, хотел бы поработать на «новье», но, как говорится, и хочется, и колется. Как еще пойдет эта «Нива», испытанный, обкатанный СК-4 — надежнее. Директор вначале побоялся отдать «Ниву» и молодым, и старикам. Метил Петру Рогожникову. А тот, похоже для форсу, уперся. Надо, дескать, опытным (кивнул в сторону Юлиана) отдать, заслужили. Директор промолчал, и это задело Юлиана за живое. Но вскоре он подавил в себе обиду — грамотешки мало, а техника серьезная, вон на СК-4, и то не сразу получилось. А что касаемо Рогожникова, так не из уважения к старикам он уперся, а, видать, из-за боязни: до начала уборки оставалась неделя, а новый комбайн еще не собран. Обкатывать придется прямо в поле. Кто знает, как пойдет.

«Хоть и первый день, а идти уже пора, — солнышко взошло», — подумал Юлиан. Жена вышла проводить его на крыльцо.

Юлиан шел не спеша. Он высок ростом, худощав и сутуловат. Голову носит чуть опустив, и кажется, что он вечно занят какими-то неотложными мыслями. А сегодня и впрямь на душе неспокойно. Чего бы, вроде, надо Юлиану? Привычная работа, которую он всегда делает на совесть. Здоровье пока есть, и до пенсии осталось всего каких-то три жатвы. Дом-пятистенок… Дочь вот приехала с семьей погостить из города. Что еще нужно старому комбайнеру? И тут Юлиану внезапно стало понятно, отчего на душе неуютно. Из-за Лиды, из-за дочери. Опять вспомнился слет школьников, слова, которые он, Юлиан, говорил с трибуны. И сумрачнее всего на душе от того, что нет таких ни сил, ни прав у Юлиана, чтобы вернуть Лиду домой. «Кольку, внука бы взять с собой, покатать на комбайне да показать, как хлеб-то растет и убирается, а? — вдруг сверкнула мысль, словно зарница на вечернем небе. — Эх, кабы поближе поле-то было…»

Мысль о внуке чуть-чуть рассеяла горечь на душе Юлиана, но жаль стало того, что работать он будет не дома, а во втором отделении, за двенадцать километров от деревни.

На селе что ни день, то страда. Кем-то сказанная фраза о том, что сельский цех — не заводской, его не остановишь не то чтобы на день, даже на час, и что упущенный этот час не наверстаешь никаким авралом в конце месяца, Юлиану запомнилась и понравилась. Он ясно понимал, что ритмичность сельского цеха зависит не только от директора или даже целого управленческого аппарата совхоза, но и от него, Юлиана. И если говорить по-честному, Юлиан был доволен своим местом на земле. Уже много жатв за его спиной, и он на практике познал, что дело выигрывает прежде всего от того, сработает ли в полную силу каждый человек. Такое понимание дела заряжало Юлиана бодростью духа, желанием работать с полной отдачей.

Стояло раннее росное утро. Поеживаясь от прохлады, комбайнеры потянулись один за другим из вагончика к своим машинам. Юлиан любит первым начать техуход. Подымливая «беломориной», он с удовольствием обихаживает машину, очищает двигатель от половы, еще и еще раз проверяет натяжение ремней и цепей. Обычно Юлиан к тому времени, пока молодежь раскачается после сладкого утреннего сна, уже успевает подготовить машину и с мостика наблюдает за другими. Вот первым появился Толя Семкин. Он молод, но уже второй сезон работает комбайнером. Горд тем, что ему доверили «Ниву», потому старается идти важно, с достоинством. Но, проходя мимо комбайна Петра Рогожникова, Толя не удержался, начертил пальцем на отпотевшей от утренней прохлады боковине: «Долговато спим, соколик!» Зная, что от этих слов Рогожников «полезет в бутылку», довольный отчалил к своему комбайну. А вот и сам Петр. Не идет, а бежит вприпрыжку, ну — никакой серьезности! А она бы ему не помешала, как-никак уже под тридцать подвалило. Да и почти всегда он занимает первое место в районе среди комбайнеров. Да, Рогожников работать любит! В прошлом году намолотил семь тысяч центнеров зерна, а нынче замахнулся на восемь. И люди знают, что Рогожников все подсчитал, все взвесил, иначе бы не взял такое обязательство. Беда только — не держатся у него штурвальные: поработают день-другой и убегают.

Рогожников смеется:

— Еще один соколик не выдержал олимпийской нагрузки!