Александр Авдеенко - В поте лица своего

— Да… Нет… Я был уверен, что чугун в буртах некондиционный, и не видел ничего плохого в том, что мы пользовались им в критические моменты. Клиентура не жаловалась… Все это делалось не от хорошей жизни. Металлургические предприятия поставлены в такие жесткие условия материально-технического снабжения, что все мы вынуждены иногда — кто чаще, кто реже — изворачиваться и так и этак.

— То есть ловчить?

— В известном смысле — да, ловчить, но не в интересах личной наживы. Во имя плана.

— Словом, все средства хороши для достижения святой цели? Так, что ли?

— Не так, конечно, но какая-то доля правды есть в твоих словах. Нашему комбинату спущен оптимальный пятилетний план по выплавке чугуна. Иногда создается разрыв между тем, что мы должны сделать и что в наших силах. Государственный план и наши социалистические обязательства часто висят на волоске. Вот почему мы, да не только мы, спасая план, вынуждены хитрить, нарушать, отступать от существующих норм и правил…

— Да, я знаю о таких разрывах. Но я никогда не боролся с ними таким путем, как Булатов.

— Такая твоя обязанность! Когда я был партработником, секретарем парткома комбината, я тоже был непримирим к подобного рода нарушениям. Сейчас, в должности главного инженера, вынужден идти ка компромисс…

— Ты очень откровенен, Митяй. Забыл, с кем говоришь?

Произнес я эти слова дружески, на полуулыбке. Воронков ответил мне так же:

— Откровенен я потому, что говорю с человеком, который прекрасно знает, как и чем порождаются всевозможные уловки со стороны директоров предприятий. — Глаза за стеклами очков праведно ясные. На лице выражение твердой уверенности. — Я доверил тебе, как старому другу, как умному руководителю, самое сокровенное, наболевшее, а ты…

Вот куда привела нас некондиционная чушка. Вот еще с какой неожиданной стороны открылся мне Митяй, которого я когда-то хорошо знал.

Я выяснил больше, чем рассчитывал. Прощаясь с Воронковым, сказал ему:

— Спасибо, Митяй, за прямоту… И не бойся, что я стану вешать на тебя собак.

— И ты, батько, не бойся моей прямоты. Наговорил я тебе сорок бочек арестантов. Не все принимай за чистую монету…

— Ох, Митяй, Митяй!.. Большим шутником ты стал за последние годы. Никак не привыкну к твоей новой манере разговаривать.

Ничуть не смутился всегда совестливый и стыдливый Воронков.

— А язык, утверждают мудрецы, для того и дан человеку, чтобы с его помощью скрывать свои мысли. — Засмеялся, обнял меня. — Опять я пошутил, батя. Нечего мне скрывать. Ни от тебя, ни от Колесова, ни от Булатова и вообще ни от кого!

Проводил меня до двери и вернулся с деловитым видом к себе в кабинет. Неужели он сейчас, после такого разговора, способен работать? Если да, то силен мужик!..

Куда мне теперь податься? Только в горком. На этот раз Колесов оказался на месте. Я подробно рассказал ему все, что узнал от Крамаренко. О встрече с Воронковым умолчал.

Колесов выслушал меня с непроницаемым лицом и заявил:

— Я в курсе этого дела. Все, что вы рассказали, соответствует действительности. За исключением одного обстоятельства. Сегодня утром я говорил с Булатовым о Крамаренко и категорически предложил ему отменить несправедливый, мягко говоря, приказ в отношении Леонида Ивановича.

— Ну, и каков результат? — с нетерпением спросил я. — Булатов встал на дыбы?

— Представьте себе, был покладистым. Отменил без каких-либо возражений.

— Невероятно!

— И тем не менее это так. Отменил и сказал, что погорячился, рубанул сплеча. Все старые доменщики, все воспитанники Леонида Ивановича горой встали за него. Булатову это стало известно, и он быстро уступил. В других своих неправых делах и волевых решениях он далеко не так покладист…

— В каких именно?.. Впрочем, снимаю вопрос. Постараюсь самостоятельно дойти до всего.

Позвонил домой Леониду Ивановичу. Состоялся короткий разговор. Тон ему задал Леня. Не дал дуба, выдержал старый доменщик, хотя я и наделал, вступившись за него, немало шуму.

— Ну как дела, бывший пенсионер? — спросил я.

Он расхохотался так, что мембрана телефонной трубки жалобно завибрировала.

— Что с тобой, Леня? Чем я тебя рассмешил?

— Ну как же! Первый раз такое слышу. Бывший артист, бывший, директор, бывший герой, бывший друг — это ясно и понятно. А вот слова «бывший пенсионер» не укладываются в голове.

— Тем не менее так оно и есть. Бывший! Ты восстановлен во всех своих правах старого доменщика.