Ян Винецкий - Человек идет в гору

— Откройте! — попросил Николай.

— Что так скоро? — полюбопытствовали рабочие, открывая кабину.

— Весело… как в гробу, — вздохнул он и попросил вырезать в кабинах по два окошка и затянуть их слюдой, сделать вентиляцию. Быстров принес ремни для привязывания раненых.

— А то иной в беспамятстве начнет буйствовать и вывалится, как птенец из гнезда.

— Верно, — согласился Николай.

— Ну, поздравляю! — сказал Быстров, крепко пожимая ему руку. — Поздравляю!

— Спасибо. Но, к сожалению, рановато, — ответил Николай. — Сделано только полдела. Кабины надо еще установить на самолет, а он может заупрямиться и не потащить их…

Николай пошел к главному инженеру просить самолет для испытания кабины. Александр Иванович уже все знал.

— Что это вы придумали? Плод, так сказать, возбужденного бомбардировкой ума? Конструирование скоростным методам?

— Я придумал кабины для перевозки раненых и считаю, что на нашей машине это вполне осуществимо, — спокойно ответил Николай. Он слишком устал, чтобы обращать внимание на колкости Солнцева.

— Кабины? На «ПО-2»? Что, по-вашему, самолет — ишак, которого можно увешать корзинами?.

— Увешаем. И будем возить!

— Николай Петрович, если бы это сказал Быстров… (Главный инженер вспомнил вчерашнее заседание парткома.) Но вы! Как вы решились на эту авантюру?

— Я пересчитал коробку крыла с кабинами. Коэффициент запаса прочности…

— Эт-то… — перебил его Солнцев. — Эт-то называется… насилием над аэродинамикой.

Солнцев задыхался. На покрасневшем лице выступил пот. Он нервно провел рукой по гладкой и блестящей, как крыло самолета, лысине.

Николай начинал злиться.

— Мы с вами отличаемся от инженеров буржуазной школы тем, что, кроме науки сопротивления материалов, знаем еще науку сопротивления человеческого духа, идеи. Об этом-то вы и забыли, Александр Иванович.

— Не понимаю, причем тут философия? — пожал плечами Солнцев.

— Притом, что сегодня… — Николай подчеркнул слово «сегодня», — …мы не можем руководствоваться обычными нормами, не имеем права!

Он помолчал и тихо добавил, в упор глядя Солнцеву в глаза:

— Родина в беде. Мы должны мыслить смелее и не бояться риска. — Александр Иванович отвел взгляд.

— А не сорвется в штопор? — как бы невзначай спросил он.

«Боится», — подумал Николай и с обидою в голосе ответил:

— Расчет самолета вам известен.

В кабинет вошел директор, и Николаю показалось, будто сразу стало светлее, солнечней. На чистом открытом лице Мишина сияла добродушная улыбка.

— Я был в парткоме и узнал от Гусева о вашей кабине. Прекрасно, Николай Петрович! Как только закончим испытания, я доложу наркому. — Мишин повернулся к Солнцеву и сказал, понизив голос: — Сегодня же издайте приказание по заводу о проведении испытаний самолета с кабинами Бакшанова. Назначьте комиссию и составьте смету.

Николай в каком-то неожиданном порыве пожал руку директору. Затем, на мгновенье задержавшись, шагнул к Солнцеву. Рука главного инженера была холодной и влажной…

Среди летчиков пополз осторожный слушок: самолет с кабинами Бакшанова имеет тенденцию срыва в плоский штопор.

Люди говорили об этом мало, как бы невзначай, но косились на самолет, нагруженный непосильной ношей.

— Не узнал бы Пал Палыч… заклюет! — с опаской говорили они, дивясь репейной цепкости слуха. Но узнал об этом Бирин очень скоро.

Машину выкатили на зеленую площадку испытательной станции для подготовки моторной группы. Бирин собрал испытателей и стал их знакомить с летными данными нового самолета. Никто не разделял его восторга. Лица у всех были скучные, в глазах угадывалось тайное беспокойство.

— Ведущий летчик еще не назначен. Но думаю, честь эту мне окажут, — закончил Бирин, довольно улыбаясь.

— Невелика честь-то, Пал Палыч! — громко сказал Жуков, обычно говоривший тихо и невнятно.

— Как? — не понимая, вскинул брови Бирин.

— Так! Лбом землю как бы буравить не пришлось. Кукарача эта… из плоского… не выходит.

Бирин рванулся к Жукову, схватил его за плечо.

— Кто тебе сказал?!

— Пусти… чего уцепился?.. Весь завод говорит!

Подошел Бакшанов. Жуков отвернулся.

— Ты слыхал? Кто-то пустил слух…

— Знаю. Сюда выезжает директор с главным инженером.

— А вот и они… легки на помине!..

Директор завода резко затормозил автомобиль недалеко от самолета. Он был в синих брюках и зеленой саржевой гимнастерке, которая, казалось, стесняла его крепкую фигуру. Расстегнутый ворот белой русской рубашки открывал загорелую, сильную шею. Главный инженер шел рядом неторопливой походкой. Он всегда держал голову чуть набок, будто прислушивался к чему-то. Позади двигались члены комиссии по испытанию опытного самолета. Здесь были и военные представители. Директор пригласил всех сесть на траву.