Антти Тимонен - В заливе ветров

— Посиди, доченька, — попросила Оути Ивановна. — Хочешь молочка топленого? Или, может быть, свежей сыворотки?

Анни рассеянно села за стол и стала прихлебывать тепловатую сыворотку.

— Ушла я, доченька, из конторы, — рассказывала Оути Ивановна. — Ты мне как дочь родная, скрывать от тебя не буду: меня уже давно тянуло работать в больнице, у Айно. Много мне пришлось горя хлебнуть в жизни, и я знаю, как хорошо услышать теплое, ласковое слово, когда на сердце тяжело. Вот Айно и уговорила меня. Говорит, я нужна ей, чтобы помочь держать в чистоте больницу и все такое. Только не знаю, что у меня получится. Когда беда у людей, я тут и сама плачу.

— Привыкнете, Оути Ивановна, — машинально ответила Анни.

Посидев немного, она пошла на сплоточную машину.

— Вот чистим машину, — объяснил Николай, — в честь расставания. Подожди, Анни, мы сейчас кончим. Вместе пойдем.

Медные части машины блестели, как самовар Оути Ивановны.

— Ты все еще сердишься? — тихо спросила Анни, когда они шли по берегу, направляясь к поселку.

— Разве я могу сердиться на тебя?

— Отец стал совершенно невозможным…

— Не будем говорить об этом, тебе ведь тяжело.

— Да, не легко, Коля. Но скажи, что бы ты сделал на моем месте?

— Я? Да я… — Николай-то знал, что он бы сделал, но, представив себя на месте Анни, понял — все это не так просто, и умолк.

— Я не хочу больше жить с ним, — с трудом сказала Анни. — Только вот муамо жалко…

Сердце у Николая забилось часто-часто. Вот когда он, наконец, может оказать ей ту помощь, о какой всегда мечтает настоящий друг. У него уже вертелись на языке самые убедительные слова, но он боялся, что Анни опять рассердится.

— Я, возможно, перееду к Айно Андреевне, — опередила Анни Николая.

Николай вздохнул и ничего не сказал. Он был счастлив уже тем, что она пришла к нему со своим огорчением! Сжав ее горячую руку, словно говоря, что пойдет за нею на край света, он молча шагал рядом до самого домика Айно Андреевны.

И Анни, прощаясь с ним у крылечка, тоже ничего не сказала. Но Николай знал, что Анни все поняла, знал он также и то, что она со своей бедой совладает. Ведь бывают минуты, когда слова не нужны.

Домик Мякелевых стоял неподалеку от нового жилья Анни. Анни видела из окна, когда мать топила печь, когда она шла кормить или доить корову. Возвращаясь с работы, она часто проходила мимо своей новой квартиры, ноги несли ее домой.

Айно Андреевна редко бывала дома: с тех пор как уехал Петр, для нее больница стала вторым домом, где она оставалась до позднего вечера. Анни взяла на себя все домашние заботы, прибирала комнату, готовила ужин и в ожидании Айно читала, если можно назвать чтением то, что она, открыв принесенную из библиотеки книгу, держала ее перед собой или перелистывала медицинские справочники.

Анни тоже старалась как можно меньше бывать дома. В клубе было легче, но за какое-нибудь большое дело, требующее напряжения, она не могла взяться. Анни старалась придумывать себе дела попроще, но которые поглощали бы все ее внимание.

Анни пришла в библиотеку, чтобы договориться с Матреной Павловной о выставке «Прогрессивные писатели в борьбе за мир». Стенды и стеллажи для выставки она уже заказала в столярной мастерской.

— Что ж, организуем, — согласилась Матрена Павловна. — Только где мы возьмем книги?

— Такая богатая библиотека и нет нужных книг?

— Смотрите, вот картотека.

Пока Анни просматривала картотеку, Матрена Павловна с душевным участием говорила:

— Значит, Николай уезжает? Разлука с любимым в молодые годы очень губительна. Я это испытала.

— Ничего, переживем! — отшучивалась Анни.

— За годы разлуки у людей, даже очень любящих друг друга, может наступить отчуждение, — продолжала Матрена Павловна. — И потом уже ничто не закроет пропасть между ними. Это тяжело, но такова уж жизнь.

— Ну, ту лопату еще не выковали, которой можно вырыть пропасть между нами, — опять пошутила Анни.

— Да, вы пока бодритесь, а потом… Можно встретить на своем пути много хороших людей, но первая любовь всегда останется в сердце. Поверьте мне, я это знаю! Каждый предмет, каждый высохший цветок напоминает о счастливых минутах прошлого. Это так мило, так мило! И как грустно, когда таких примет нет. Альбом, например. Как бы хорошо иметь альбом со стихами юношеских лет! У вас, я думаю, нет альбома? Заведите! Пусть в нем будут строки, быть может, ничего не говорящие, но сама память дороже всяких слов…