Антти Тимонен - В заливе ветров

«Нет, как это могло случиться, что я не знала, какой он? — с ужасом подумала Анни. — Да разве так можно?»

Сейчас надо было поговорить с отцом серьезно. Но как тут поговоришь, когда мать еле жива от испуга.

— Доченька, ты же умная, посоветуй отцу, что ему делать, как поступить, куда обращаться, — захныкала мать.

— Ты быстро научишься работать на дисковой пиле… — начала было Анни, обращаясь к отцу.

— Ах вот что! И ты того же хочешь! — взорвался Мякелев. — Это ты во всем виновата. Разве не говорил я тебе весной: оставь ты свои шуры-муры с Никулиным. Он уйдет в армию, а ты с носом останешься…

— Отец, перестань! Не говори так! Выслушай меня!

— Не хочу слушать! Оставайся в старых девах, как Матрена Павловна, если тебе так хочется! Но я не позволю превращать себя в дурака. Я знаю, что надо делать. Против меня точили зубы Кюллиев и Александров и этот твой Николай. Я знаю. У меня все записано… Пойду в сплавную контору, в трест, в министерство, в Совет Министров… Я до Москвы дойду…

— Зачем тебе это надо?.. Можно начать работать на запани у дисковой пилы…

Мякелев вскочил:

— Я тебе покажу запань! Если скажешь еще хоть слово, вот тебе дверь…

Мать испуганно запричитала. Анни не тронулась с места. Она жестко отчеканила:

— Я у себя дома, и никуда ты меня не выгонишь! Но я сама уйду, если ты не станешь человеком.

Анни ринулась к дверям, выскочила на улицу, оставив дверь открытой. Остановилась, как будто выскочила из горящего дома, и не знала, куда теперь податься; повернулась к калитке, ведущей в огород, и села на траву, за поленницей. Только тут заплакала, не в силах удержать судорожную дрожь в плечах.

— Анни, доченька, где ты? — мать вышла на крыльцо, но не увидела ее.

Анни отчаянным усилием сдержала рыдания, и когда мать вернулась в комнату, встала, поправила волосы и вышла из огорода на улицу.

Куда теперь идти? Раздумывая, она и не заметила, как все ускоряет шаги, и остановилась, только увидев Николая, который колол дрова возле своего дома.

Николай воткнул топор в колоду и шагнул навстречу девушке, чувствуя, что с ней случилось какое-то большое несчастье.

— Я поссорилась с отцом, — с усилием сказала она.

— С отцом? — в голосе его звучало удивление, даже радость. — Да что же ты плачешь? Говорил я, что с ним жить нельзя! — воскликнул он.

Девушка вдруг насторожилась. Подозрительно, как на чужого, посмотрела она на Николая, а тот, воодушевившись, продолжал:

— Брось ты мучить себя! Зачем ты…

Ничего не понимая, он с раскрытыми глазами смотрел на спину Анни, которая быстрыми шагами удалялась.

Девушка шла по направлению к своему дому, сутулясь, сосредоточенно смотря на землю и еле сдерживая рыдания.

Степаненко отправился покупать костюм. В магазин только что привезли новую партию товаров, и там собралось много знакомых сплавщиков. Они стали все скопом выбирать ему костюм, и выбрали темносиний бостоновый.

— Нехай этот, — согласился Степаненко. Он взял еще женский платок и уплатил деньги..

— Микола Петрович, да ты не в женихах ли ходишь? — засмеялись в толпе.

Немного поколебавшись, Степаненко прошел в продуктовый отдел. Там он купил масла и колбасы на ужин, потом шоколадных конфет. Казалось, что теперь можно было идти, но он все задерживался, нерешительно поглядывая на магазинные полки. Койвунен, тоже помогавший выбирать костюм, угадал мысли Степаненко.

— Хватит тебе этого зелья!

— Да надо бы костюм вспрыснуть…

Он все-таки купил водки и отправился домой. Там он переоделся, и только теперь новый костюм понравился ему по-настоящему. Микола Петрович самому себе показался и стройнее и моложе. Пронеслось какое-то воспоминание, как отголосок давно прожитых лет. Такого цвета костюм справил он когда-то к своей свадьбе…

Было слышно, как за стенкой возится с чайником Матрена Павловна. Потом послышался ее голос:

— Микола Петрович, идите пить чай!

Степаненко раздумывал, пойти или нет. Ему жаль было Матрену Павловну, но он собирался в другое место. Но Матрена Павловна пришла сама, села, оглянулась кругом.

— Ох, какие мы с вами сироты!

— А чем плохо таким сиротам? — усмехнулся Степаненко.

— У вас даже чай некому заварить.

— В этом вы, пожалуй, правы.

— О, на вас новый костюм! — Матрена Павловна только теперь заметила обновку. — Хорош, хорош! Сколько стоит? — Но ответ она выслушала равнодушно и через минуту заговорила уже о своем. — Бывают моменты, когда особенно тяжело на душе, — пожаловалась она. — Я имею в виду не только себя. У вас в жизни тоже были очень тяжелые испытания. Я думаю, не всегда вы жили в лесу. Я ведь заметила, что вы много читали. А нам, культурным людям, значительно труднее переносить горе.