Антти Тимонен - В заливе ветров

Степаненко взглянул на стенные часы.

— Вы спешите куда-нибудь? — огорченно спросила Матрена Павловна.

— Да.

— Ах, Микола Петрович! К чему спешить? Все равно никто спасибо не скажет.

— Было бы за что благодарить, а там уж найдется кому.

Матрена Павловна неохотно вышла. Степаненко взял платок, кулек с конфетами, водку. На улице он еще постоял в нерешительности, но потом смело направился к дому Никулиных.

Оути Ивановна была одна. Она усадила Степаненко за стол, оглядела его костюм, но ничего не сказала.

Степаненко протянул ей платок.

— Вот это… ты так часто помогала мне в хозяйстве… И вообще…

— Ну, что ты, Микола Петрович! — покраснела она. — Я же помогаю тебе не ради подарков.

— А я и не говорю… Я знаю, что по доброте душевной. Такая уж у тебя натура. Но возьми все-таки! А тут есть еще конфеты к чаю.

Оути Ивановна расстелила платок на коленях, полюбовалась им, потом убрала в шкаф. Конфеты она высыпала в стоявшую на столе вазочку.

Степаненко вопросительно взглянул на хозяйку и вынул из кармана бутылку водки. Оути Ивановна посмотрела на него укоризненно, но ничего не сказала. Он налил два стакана. Оути Ивановна покачала головой. Степаненко выпил, крякнул и начал есть.

Некоторое время оба молчали.

— Николай, значит, уедет? — спросил Степаненко.

— Да, уедет! — вздохнула Оути Ивановна. — Большая семья была, а вот одна остаюсь.

— И я один остался, — проговорил Степаненко, хотя он прежде никому и никогда не жаловался на свое одиночество.

Оути Ивановна вздохнула снова, и ее ласковые глаза увлажнились.

— У тебя хороший сын, Оути Ивановна.

— Только бы бог дал ему здоровья!

— Скучно тебе будет одной.

— Что ж тут поделаешь!

Опять помолчали.

— Михаил Матвеевич сказал, что я останусь машинистом вместо Николая.

— Это хорошо. Николай тоже рад. Он говорит, жаль было бы оставлять свою машину какому-нибудь непутевому.

— Николай действительно сказал, что доволен?

— Ну конечно. Николай всегда говорит о тебе только хорошее. И другие говорят, что ты помогаешь парню советами, как отец.

Степаненко кашлянул.

— Про это самое… я и думал, что как отец… И Николай такой хороший хлопец. Так что… что бы ты сказала, Оути Ивановна…

— О чем это? — удивилась Оути Ивановна.

Степаненко бормотал в замешательстве:

— Да я о том, что… А не лучше ли нам жить вместе? Мы с тобой и Николай?

— Господи помилуй! — воскликнула Оути Ивановна. — Когда человек выпьет, всегда разная чушь на язык лезет!

— Оути Ивановна, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. А выпил я самую малость, чтобы хватило смелости сказать. Ты сейчас не отвечай. Подумай. Спроси Николая…

— Сказала бы я тебе! — вырвалось у Оути Ивановны. — Если выпил, то надо идти домой спать. Иди-ка, Микола Петрович, иди…

Смущенный Степаненко поднялся и вышел. Оути Ивановна встала из-за стола и, выбежав вслед за ним, крикнула с лестницы:

— Погоди, возьми калитки и рыбник на ужин. У тебя же дома ничего нет!

Был вечер, когда Воронову позвонили, что последняя древесина спущена через лоток. Сплав подходил к концу. Потапов спрашивал; может ли он отпустить колхозников домой? Куда отправить остальных людей из бригады — в Туулилахти или на другие участки рейда? Или есть какой-нибудь план работы на Пуорустаёки?

Последний вопрос был задан с умыслом. Потапов напоминал о своем предложении строить плотину.

— Колхозников отправить по домам, — диктовал Воронов в трубку. — Бригада отправляется на Пуорустаёки строить плотину на новом месте. Вы, товарищ Потапов, будете руководить строительством. Приступить к заготовке дополнительных строительных материалов на месте. Основание плотины сделать из цемента. Цемент начнем направлять завтра. Из сплавной конторы прибудет специалист и даст необходимые указания. Если он задержится, я сам приеду. Когда закончат строительство электростанции, направим отсюда рабочих. Есть вопросы?

Вопросов не было. Положив трубку на место, Воронов отправился на запань.

На рейде испытывали новую шпалорезку. Оставалось сделать предохранительное заграждение, и завтра ее можно пустить. Надо было только подобрать дельного рабочего. Воронов послал курьера за Анни Мякелевой и вернулся в контору, где его уже ожидал Кирьянен с нарядами на работу.

— Кого мы назначим на место Мякелева? — спросил Воронов у Кирьянена и сам же ответил: — Что, если Александрова?