Юрий Сальников - Нет примирения!

— Любопытное суждение! — раздался возглас.

Сбоку стоял парторг Кропотов. Никто не заметил, как он подошел.

— Любопытно! — повторил он. — Значит, по-вашему, товарищ Свиридин, можно и без воспитания обойтись? Неважно, с какими мыслями работает человек, какую душу в свой труд вкладывает?

— А на станочке, товарищ парторг, не отражается, о чем я думаю, когда собираю!

— Ошибаетесь!

— Может, прочтете? — нагловато улыбнувшись, показал Григорий на стоящую перед ним станину.

— Прочту, — сказал Кропотов. — Только не сейчас. Для дискуссии время не подходящее. Другое выберем!

— А ну, пожалуйста, пожалуйста!

— А для вас, Илья Фомич, — повернулся Кропотов к мастеру, — этот вопрос ясен? Или как?

— Да ведь, товарищ парторг… Понимаете… Антропов болен, а Карцев в отъезде. Кого на монтаж ставить. В пору хоть самому запрягаться.

— А вы меня поставьте! — сказал Александр.

— Хе-хе, — вежливенько, чтобы не обидеть, и в то же время откровенно издевательски хохотнул мастер. — Много с тобой наработаешь!

— А вы еще нас поставьте! — сказал Сергей. — Всю бригаду.

— Бригадой, дорогуша, тут не хвастайся. Монтаж — дело издревле индивидуальное. Наладчик — он, как артист…

— Это верно — артист! — подхватил Максим. — То-то Свиридин и дает нам свои представления! Да опять же, Илья Фомич, все древние-то методы можно и по боку…

— По боку, по боку! Молод еще, сам не умеешь…

— А вот вы поставьте, мы и научимся…

Илья Фомич прищурился:

— В ученички захотели?

Александр ответил:

— В ученички!

— А в получку как запоете?

— Это уж не ваша забота! Если мы твердо решили…

— Твердо? — переспросил Кропотов и улыбнулся. — Что же, Илья Фомич… Пожалуй, ребята дельное говорят. Вы подумайте-ка, а?

Мастер ничего не ответил, только зашевелил усами.

— Подумайте! — повторил Кропотов и добавил: — А когда у вас здесь с программой-планом полегче станет, зайдите ко мне. И вы, товарищ Свиридин, тоже на досуге загляните, очень прошу…

— При полном удовольствии! — с напускной готовностью отозвался Григорий, но едва Кропотов отошел, исчезла с лица его деланная веселость, появилось на нем злое выражение. — Как же это вас понять, синьоры? — начал он цедить сквозь зубы. — В самом деле взялись? Я к вам с полным душевным расположением, на свадьбу свою приглашаю… И вас, Илья Фомич, тоже — милости просим в субботу, часикам к семи «горько» кричать. Женюсь. Кстати сказать, вот грошики-то мне и понадобились, не скрою. Для твоей же, бригадир, сестрицы заработать хотел к свадебке…

— Эй, Гришка, постой! — перебил Салимжан. — Зачем опять обманываешь? Вчера хвастал — на десять свадеб деньжата есть…

— Ты помолчи!

— Да зачем молчать, если…

— Помолчи, говорю… должничок!

— Как сказал? — Салимжан мгновенно оказался перед Григорием. — Должничок, сказал? Ты что же думаешь? Деньги дал — глотку купил? Эх ты, артист! С цементом — вывозить — обманывал! С мастером обманывал! А сейчас опять? Вся твоя жизнь такая, да? Ну, так возьми назад свою розовенькую, возьми! — выхватил Салимжан из кармана и бросил на станину десятирублевку. — Если обман — всегда скажу, что обман, мяч из игры, сплошной аут!..

— Ух ты, ух! — сначала растерянно, потом все более напористо заговорил Григорий. — Подумаешь, разбросался! Не хочешь, не надо! — Он поднял и разгладил бумажку. — Благородные все нынче пошли! Принцип возводят! А мы с мастером свое знаем… Верно, дорогуша, мастер?..

— Не гаерничай! — вдруг рассвирепел Илья Фомич. — Не балаган тебе тут, не цирк!

И пошел, ни на кого не глядя, только словно сильнее, чем обычно, ссутулившись…

Ребята возвратились к своим верстакам.

А Салимжан, не отставая от них, продолжал говорить:

— Глотку хотел Гришка заткнуть. Да не на такого напал! Я ему еще покажу! А вы как же теперь хотите? По правде — в ученики? А зарплата? Совсем мало будет…

Сергей похлопал его по плечу:

— Ничего, Тамерланович! Проживем! Ты знай: не всякий заработок душу греет. А пока вот! — Он вытащил из кармана комбинезона и протянул две пятерки. — Ноль-десять не в нашу пользу — должны были сами сообразить: нуждаешься после вчерашнего.

— Добавить? — спросил Павлик.

— Нет, спасибо…

— Чего там, держи! — сказал Максим Академик, засовывая еще пятерку прямо в нагрудный кармашек Салимжанова пиджака. — Разбогатеешь, вернешь!

Свиридин догнал мастера после смены у проходной.

Остановились недалеко от доски с объявлениями, где когда-то уже стояли. Только висел теперь на доске плакат не с красными, а с зелеными буквами и призывал всех участвовать не в ансамбле песни и пляски, а в воскресной прогулке в лес, на берег реки — «Массовый выезд на машинах!».