Юрий Сальников - Нет примирения!

Хлестко, конечно, изложено, сплошь грамотеи нынче пошли. Но Илье Фомичу не нравится.

Засовывая узенькой полоской свернутую газету в карман потертого пиджака, неодобрительно посматривает он издали на бойких сочинителей.

Мало им, видно, известности по заводу — перед всем городом решили свои подписи выставить! Конечно, верно подметили — непорядок с БРИЗом. Да разве обо всем кричать нужно? Будто без них, без крикунов, другие не видят? Не впервые уж о БРИЗе толкуют, а изменить до сих пор ничего не могут. Значит, не так все просто…

Да взять хотя бы их цех. Разве во всем тут порядок?

Илья Фомич лучше других знает, да помалкивает. Что изменишь? План-программу все равно давай — и точка! И кто требует, тоже знает: есть, скажем, закавыка, мешающая в срок выполнить, — а требует — и никаких гвоздей!

Попробуй, заикнись, что, дескать, закавыка мешает. Сразу скажут, обрежут: дескать, критиковать легко, а ты, Илья Фомич, при данной ситуации добейся. Как говорится, в сито не вышло, бей в решето. Кровь из носу, а станки выпускай.

Ну, Илья Фомич и выпускает… Применился к ситуации. И ценят его за разворотливость. Знают: за неимением гербовой, напишет и на простой, а план обеспечит. И все довольны.

Да вот и сейчас. Указал начальник — переходи на монтаж. А напоследок газетку подсунул: взгляни, какой наш Свиридин. Осудил, значит… Дескать, не поваживай его, Илья Фомич. Ну, а с монтажом, значит, не задерживай…

Не поваживай и не задерживай — знакомая присказка. Ну, а сказка-то получается опять же такая: как ни крути, а к тому же Свиридину путь. Он ведь быстрее других монтажников сделает.

Так что будь он хоть в десяти газетах пропечатан, а шагает сейчас Илья Фомич все-таки прямо к нему…

…Свиридин собирал одновременно несколько коробок автоматики. На верстаке перед ним лежали тяжелые чугунные заготовки — еще пустотелые, не заполненные шестеренками, массивные корпуса с широкими горловинами.

Мастер пошевелил усами, приглядываясь, потом поманил пальцем Салимжана:

— Подь-ка сюда.

И заговорил тихо:

— Такое дело, Свиридин. Придется тебе на монтаж переключиться. А эти штучки ты возьми, — кивнул он приблизившемуся Салимжану.

— Пожалуйста! — весело откликнулся Григорий, но, вытирая руки тряпкой, добавил словно между прочим: — Половину-то работенки я сделал…

Илья Фомич окинул взором разложенные корпуса, пристально посмотрел на Григория.

— Где же, дорогуша, половина? Половина — когда муфты на месте. А здесь и флянцев нет.

— Зато вот валик.

— Все одно. Двадцать процентов от силы!

— Ну, как хотите! Жалко за половину платить — не надо. Сам окончу.

— Тебе не надо, цеху надо! Ты когда кончишь?

— Так я разве что? — Григорий сделал удивленное лицо. — Я пожалуйста! Только раз половину отгрохал, за половину и платите.

Илья Фомич прищурился:

— Знать, не зря про тебя написали сегодня! Ладно! Будет половина, ступай на монтаж!

— Вот дело! — обрадовался Григорий.

— Нет, стой! — закричал Салимжан. — Я не согласный! За что ему половина?

— Ты тише, — повернулся к нему Илья Фомич. — Тебе тоже сполна оплатим. Принимай коробочки.

— Да как же, мастер? Как мне сполна, если ему половина? Всего сто процентов, а всем сполна? Сплошной аут — и мяч в игре?

— Да не шуми, не шуми! — с досадой оглянулся Илья Фомич.

Но уже подходил Александр Бобров:

— Чем недоволен, Салимжан?

И Сергей подошел:

— Что случилось?

— Вы идите работайте! — сказал Илья Фомич. — Не ваше дело тут.

— Почему же не наше? — возразил Александр. — Ты что, Салимжан, волнуешься?

— А зачем он Гришке половину дает? Где здесь половина работы, где? — начал тыкать Салимжан длинными ручищами в разложенные перед Григорием коробки.

— Да, — подтвердил Александр. — До половины далековато. Вы вот что, Илья Фомич… Сколько он сработал, за столько ему и заплатите.

— Но здесь, дорогуша, пока что командую я…

— В таком случае… — Александр вынул записную книжку и взял у Максима авторучку. — А ну, что сделано? Шесть коробок автоматики. Подготовка корпусов. Торцовые фланцы на двух…

Он стал записывать.

— На одном валик, — подсказал Салимжан.

— Так. Валик. Ну вот! — Александр спрятал записную книжку и возвратил Максиму ручку.— Теперь попробуйте лишнее выписать. А он пусть попробует получить.

Мастер промолчал, лишь обвисшие усы у него зашевелились.