Василий Цаголов - Набат

— Бери ношу по силе.

— О чем ты говоришь! Какая смелость нужна, чтобы спуститься в эту яму?

В эту минуту в Асланбеке все кипело. Голос Джамбота показался ему отвратительным. Едва он не закричал на него, но сдержался. Ах, убирался бы он скорей к себе в шалаш. Вот с таким человеком ему придется породниться. Не сможет он притворяться перед тестем.

Задумался Джамбот. Кажется, случилось то, чего он больше всего боялся: потерял уважение Асланбека. Он давно мечтал расположить его к себе, искал повода встретиться с ним. Из-за этого остался на ночь в горах, надеясь побыть с ним наедине, пока не придет из аула бригада. Сумеет ли он когда-нибудь приблизить Асланбека к себе? Быть накоротке с ним, видеть его в своем доме — было затаенной целью Джамбота. И вдруг необдуманным словом он все разрушил. Ах, какой он ишак! Вот к чему, оказывается, ныло у него в груди? Джамбот повысил голос.

— Хватит! Ты мужчина или баба? Возьми себя в руки! Двух… трех баранов дам. Сколько хочешь. И ягнята есть у меня. Никто о нем не узнает… Ничего не пожалею для тебя!

— Уйди! — Асланбек с силой отстранил от себя Джамбота. — Что ты уговариваешь меня? Не мальчик я!

Другому бы не простил Джамбот грубости, проучил бы, не задумываясь.

— Стой! — выкрикнул он.

И чего так печется о нем Джамбот?

— Ты видишь, какой крутой спуск!

— А если бы… Если бы на моем месте был твой сын? — у Асланбека дрогнул голос.

Снова наступила очередь Джамбота побледнеть. Ну и характер у мальчика. В кого только он? Не в мать, конечно. Все же в проклятого Хадзыбатыра пошел. Вот это и есть то, что люди называют божьей карой.

— На своем настоять хочешь? Ну, спасешь, а потом что? Думаешь, о тебе слава пойдет в горах?

Юноша не слушал его.

— А меня бы ты достал оттуда? — теперь уже со злостью спросил Асланбек.

— Щенок! — ребром ладони Джамбот стер пот со лба. — Кажется, ты забыл, что я в отцы тебе гожусь.

Юноша опустил голову.

— Вот что… Принеси мне веревку, — неожиданно мягко попросил его Джамбот. — Да живо.

— Какую еще веревку? У меня нет веревки.

— Ты ее найдешь в шалаше, — голос Джамбота снова зазвучал глухо. — Может, тебя проводить?

— Зачем тебе понадобилась веревка? Ничего не пойму.

— Сразу видно, что ты плохо соображаешь сейчас. Я на ней спущу тебя, вытащу ягненка и тебе помогу выбраться. Все же безопасней. Как ты думаешь?

Чабан почесал затылок.

— Не успеешь ты моргнуть глазом, как я буду снова здесь!

— Посмотрю я, на что ты способен. Только наперед запомни: голова не только для того, чтобы шапку носить. — Джамбот заставил себя улыбнуться. — Старику нос утри и ума спроси. Вот так…

— Это верно… Я не знал, что голова выше живота находится, — засмеялся Асланбек, забыв о своей минутной неприязни к Джамботу. — Хабос! За мной!

Но пес не пошел за ним и вернулся к отаре, устроился на прежнем месте. Он сидел настороженно, готовый сорваться в любую минуту. Чабан побежал в гору. Джамбот, покачав головой, проводил его взглядом, полным нежности. Деловито подбоченившись, он прошелся в задумчивости по краю обрыва. Вовремя же он вспомнил о веревке, иначе бы Асланбек полез вниз. А ведь это хорошо, что мальчик такой настойчивый. Не напрасно говорили в старину, что мужество делает человека. Видно, он не дрогнет в трудную минуту, ни себя, ни другого не подведет.

Перевел Джамбот взгляд на гранитные глыбы и зажмурился, а когда открыл глаза, почувствовал, как взмокла рубаха, и поспешно оглянулся: Асланбек на корточках влез в шалаш. Нет, нельзя ждать, пока он вернется, надо самому спуститься. Если что случится, так уж лучше с ним: он прожил свое, Асланбек же еще ребенок.

Джамбот засучил рукава черкески, полы подоткнул под ремень…

Уже на дне впадины, придя в себя, удивился своей смелости, тому, откуда взялась в нем ловкость. Видно, дошли до бога его молитвы уберечь Асланбека от беды. Не иначе, как он постарался, чтобы сегодня Джамбот оказался рядом с ним… Правда, что кого люди любят, к тому и бог благоволит.

Сын. Его сын! Как сказать ему об этом? И настанет ли такой день? Нет, не испытает счастья Джамбот.

— О-о-о! — позвал сверху Асланбек.

Задрал кверху голову Джамбот, помахал юноше. «Ростом он в мать, такой же стройный». Но что это? Кажется, мальчик собирается спуститься к нему. Пришлось крикнуть:

— Бросай веревку! Что ты уставился на меня? — Он стащил с себя черкеску, запеленал ею ягненка да еще стянул ремнем. Отдуваясь, присел на камень, потирая потные руки, негромко приговаривал: «Ах ты… Почему только твою мать не съели волки до того, как она родила тебя? Попался бы ты мне вчера на шашлык. Родился на свет, а ходить по земле не научился».