Василий Цаголов - Набат

Хетагуров минуту размышлял, потом перечитал донесение, приказал: — Передайте на подпись полковому комиссару и начальнику оперативного отдела.

Оператор собрал в папку документы и вышел. Генерал проводил его взглядом и, продолжая курить, склонился над картой. Согласно решению командарма, войска к четвертому декабря должны закончить перегруппировку сил и боевых средств, занять исходные положения и уже тогда…

Тогда только вперед, на Запад!

В сенцах послышались шаги, начальник штаба оторвался от карты. Открылась широко дверь, и в избу вошел командарм в своем неизменном темно-синем меховом комбинезоне и ушанке.

— В Сибири, наверное, теплее. Коварен мороз ночью, скажу я вам, — забасил он простуженным голосом и зашагал по избе, потирая красные от холода руки.

Невысокого роста, плотно сбитый командарм заполнил собой избу, и, кажется, в ней стало уютнее и теплее.

Командарм и член Военного Совета были в штабе фронта. Хетагуров догадывался, зачем их вызывали, но ждал, когда об этом заговорит сам командующий.

— Лезет, распроклятый, армия обороняется на широком фронте, до восьмидесяти километров.

Командарм сел к столу, устало провел пятерней по лицу:

— Раз в пятнадцать уступаем ему в танках, а в артиллерии, пожалуй, более, чем в четыре раза. В живой силе — в полтора… Колоссальная сила! Силища, скажу я вам, невиданная до сих пор… Но нет, здесь он сломает хребет. Мы перебьем! Да так, что не поднимется. Ей-ей, перебьем. Не стояла никогда матушка Россия ни перед кем на коленях. И не будет, пока на нашей земле останется хоть один человек.

Командарм ударил кулаком по столу:

— Попал я на батарею младшего лейтенанта Афанасьева, между прочим, уралец. Командовал, не обращая на меня никакого внимания. Спокойно вел свое дело, как будто сталь варил. В каске, в полушубке, в руках тетрадь с расчетами, ну словно на учениях в мирное время: «Три снаряда, беглый огонь! Первое! Второе!»

Тут слышу в воздухе подозрительный гул. Ну, думаю, засекли батарею. Смотрю на лейтенанта, а он без тени тревоги командует: «Маскироваться!» Двенадцать «юнкерсов» сбросили бомбы и пошли на второй заход, а Афанасьев выскочил из укрытия: «Расчеты, к орудию!» Без бинокля было видно, как накрывали цели батарейцы… Похвалил я его, а он в ответ: «Спасибо, товарищ командарм, но вчера мы стреляли лучше, даже пехота осталась довольна». Потом рассказывали о нем. Его в дивизионе считают снайпером. Вчера утром к орудию встал за наводчика и вторым выстрелом поразил цель. Умелец, что и говорить! А ведь из запаса. Боевые командиры подобрались с головой, не дождутся, когда перейдем в контрнаступление, только и слышно: «Скоро?»

Начальник штаба улыбнулся одними, глазами, и засветилось его лицо, смуглое, обветренное, как у настоящего горца.

— Всем не терпится, Дмитрий Данилович, — не спеша проговорил он тихим голосом, который никак не вязался ни с его профессией военного, ни тем более с боевой обстановкой. — Всем не терпится.

Командарм прошел к окну, постоял, о чем-то размышляя, быстро вернулся к столу, положил на карту широкую ладонь:

— Ставка и Военный Совет фронта готовят план контрнаступления. Разгром немцев, а не просто контрудар! Создаются две группы для нанесения решающих ударов. Наша армия включена в Северную группу. В предстоящем контрнаступлении ей отводится важная роль. Наши войска занимают исключительно выгодное оперативное положение. Предстоит наступать от Волжского водохранилища, — он закашлялся и, передохнув, продолжал все так же возбужденно: — Надо садиться, начштаба, за разработку плана контрнаступления на нашем участке. На этот счет есть директива Ставки. Хочется услышать на Военном Совете ваши соображения.

Наконец! Сбылось! Хетагуров взял со стола карандаш и, собравшись с мыслями, произнес:

— Главный удар мне видится в направлении на Кленово… Так я вас понимаю, товарищ командарм?

Командарм, не отрывая взгляда от карты, одобрительно пробасил:

— Именно так предлагает штаб фронта. Главный удар нанести центром оперативного построения армии, внезапно, без артподготовки, во фланг и тыл 3-й танковой группы противника, чтобы не успел опомниться! Разорвать его по частям, концентрическим ударом на Кленово, окружить и уничтожить!

Начальник штаба задумался: план контрнаступления вынашивался им все эти дни в горниле боев и виделся во всех деталях, он поспешил высказаться.

— Правый фланг обеспечить одной сковывающей группой и не дать противнику подтянуть резерв.