Надежда Чертова - Утренний свет

— А потом? Я ведь только и могу во вторую смену.

«Ишь ты, еще условия ставит!» — осудительно подумала Ядринцева. И тут жиденькие ее брови изумленно полезли на лоб — Катерина, эта неподатливая, «каменная» женщина, ответила:

— Ну что же, и дальше на вторую обменяюсь. Приходи как можешь.

— Ладно, — солидно согласилась девчонка, и обе наконец скрылись из глаз.

Дверь конечно же осталась незатворенной.

Ядринцева встала, устранила непорядок и, оставшись одна в тихой, сразу как бы онемевшей комнате, посидела, бесцельно уставившись в пространство рассеянным, чуть грустным взглядом. Затем привычно склонилась над бумагами.

Времени на обед у Катерины не осталось, и она, проводив Зою из цеха, стояла и смотрела вслед девушке с томительным ощущением тревожного ожидания: вот пришел к ней молоденький человечек — обучай его клепальщицкому ремеслу. А все, конечно, Пахомов придумал, его это дело…

Цех уже наполнялся людьми, явилась и Степанида. Она сразу же сунула в руки Катерине бумажный сверток с чем-то теплым и спросила:

— Зачем звали тебя? А ты ешь, это биточки.

— Спасибо, — ответила Катерина, но свертка так и не раскрыла, а поспешила рассказать Степаниде об ученице Зое Степановой — до конца перерыва оставались считанные минуты.

На губастом, грубо отесанном лице Степаниды не отразилось никакого волнения.

— Ну и пускай, значит, так надо, — ответила она даже с некоторой рассеянностью.

Последние ее слова потонули в шуме: цех начал работать.

«Может, оно и так, — раздумывала Катерина, привычно сжимая трясучий молоток. — Чего это я разбередилась? Ученица — и все тут. Только чему учить-то? Силы в плечах хватит, удержишь инструмент, уши не разорвет — вот уж и работница…»

Они больше не говорили со Степанидой о девчонке, но — странное дело! — Катерина не переставала думать о ней, и Зоя вставала перед ней в своем великоватом, обтершемся пальтишке, в лыжных штанах, в шарфе, то и дело съезжавшем с белых пушистых волос.

«Цыпленок… Одна во всем свете, как есть белая пушинка на ветру…» Напрасно Катерина отгоняла эту мысль, говоря себе: мало ли на улице сирот ходит, разве всех призришь, согреешь, — Зоя не уходила из памяти. Где-то она росла, училась, с кем-то делила кусок хлеба, заботы и радости, смех и слезы. А дожив до назначенного часа-минуты, пришла и встала перед Катериной: вот я, бери меня к себе…

На другой день, работая, Катерина поймала себя на том, что ждет Зою и… страшится, что девушка не появится больше на заводе: могла ведь передумать, дело ее молодое, почти еще ребячье!

Когда смена отгрохотала и они со Степанидой, одевшись, шли к проходной по заводскому двору, Катерина нерешительно сказала:

— Возьмет да еще и не придет, Зоя-то…

Степанида не сразу отозвалась, — она, может, успела забыть об ученице?

— А-а, эта… Что с нее спросишь? Глянет разок, зажмет уши да и зальется… к мамке.

— Некуда ей залиться, — что-то очень уж сурово возразила Катерина. — Без мамки она.

— Ну-у? — протянула Степанида и пытливо поглядела на Катерину, не сиротству неизвестной Зои удивляясь, а той надтреснутой глушинке, какая слышна была в голосе подруги.

Но Катерина, словно не желая, чтобы Степанида догадалась о ее подспудной тревоге, торопливо проговорила:

— Она только во вторую смену может ходить… ученица наша. Я у тебя, Паня, не спросилась, да думаю, ты согласишься: я ей обещалась и ту неделю во вторую смену работать.

— Это ты для нее же? — с возрастающим изумлением спросила Степанида и даже приостановилась.

— Да, — коротко ответила Катерина.

Степанида притихла и молчала, до самых ворот, поглядывая искоса с высоты своего громадного роста на «чудившую» подругу. Катерина как раз не любила дневных смен, из-за них не попадала на свои моления. А тут, гляди-ка, на две недели сама себя приговорила…

У ворот Степанида остановилась и спросила с необычной для нее трудной заминкой:

— А как же… туда-то… иль не пойдешь?

«Куда?» — едва не спросила Катерина, но вовремя губы прикусила. Щеки обожгло ей горючим жаром. И правда, как же это она? Неужели позабыть могла?

Молча стояла она перед дюжей подругой и только голову опустила, как провинившаяся.

— Пойдем уж, — снисходительно прогудела над ней Степанида и даже за руку взяла.

Страхи Катерины оказались напрасными: в назначенный день и час Зоя появилась в цехе, поздоровалась с Катериной, протянула с вежливой улыбкой руку Степаниде, потом вынула из авоськи спецовку, надела ее и туго перепоясалась: спецовка была и длинна и широка.