Николай Алфеев - Белые пятна

— Дадим, Андрюша, хорошего.

— Кого же?

— Андрея Федоровича Ганина. Подойдет? — серьезным тоном спросил Пряхин, слышавший их разговор.

— Ну, как сказать! — пробормотал озадаченный геолог.

Утром в палатку гостей вбежала Настя.

— Сокол мой прилетел! — одним духом выпалила она.

— А Курбатов?

— Один пока.

— Зови его сюда, Настя!

Вскоре Петренко, охаживая нагайкой коня, мчался на рудник с письмом Тушольского о порче телеграфной линии.

Когда Виктор узнал о решении управляющего послать всю экспедицию в район Медвежьего, он искренне обрадовался.

— Андрюша, наши мечты сбываются, — вскричал он. — Всю экспедицию! О таком размахе мы не помышляли…

Но он тут же оборвал себя: задание было ответственным, и Виктор не мог не понимать, что экспедиции не хватает многого, чтобы приступить к работе на Медвежьем. Зная, что Тушольский скоро уедет, Виктор решил немедля обратиться к нему:

— Андрей Павлович, я видел на главном складе канадские мотопилы, ручные. Дайте нам четыре штуки для проходки просек. Я умею с ними обращаться и в один день научу ребят.

— Всего дам, Виктор Степанович, и через месяц приеду на Медвежий. Командуйте! Верю, что не подведете, — обещал Тушольский.

Через два дня, подойдя к табору, Курбатов и Ваня-китаец в немом удивлении остановились у грибка: табора не было. Лишь у корьевого балагана вился дымок. У костра лежали трое. Вольно ходили по утоптанной площадке вьючные лошади.

— Витя, наши! — шепотом произнес Петренко, заметив Курбатова. Виктор вздрогнул: к ним подходили двое.

Неужели не догнали?

Люди у костра повскакали. Осунувшийся Курбатов прихрамывал.

— Ничего у нас не вышло, Виктор, — не здороваясь, сказал он. — Подметили мы его позавчера, в полдень, шел вниз по ручью. Кричать стали. Куда там! Не подходи, чу, убью! И ну по нас из этой вот игрушки палить. — Курбатов протянул Виктору браунинг. — Между прочим: это Лукьянов убил Ваську Терехова — пули одинаковые.

— Умирай мало-мало начальник, — вставил китаец.

— Да, к сожалению, нельзя было иначе: не давался. Акт составили. Да ты, черт, что на меня буркалы-то пялишь? — рассвирепел Курбатов и одним рывком сбросил с плеч рюкзак. Он порылся в рюкзаке и достал сумку убитого. — Получай. Сказал — принесу, чего ты тревожился… Знаешь, Витя, тяжело было тем местом, помнишь, возвращаться… Глянул в сумку… денег — сила. Табор вспомнил… тебя… отошло.

Никто, кроме Виктора, не понял слов таежника. Курбатов вздохнул с облегчением и оглядел пустую площадку.

— На Медвежий, Витя? Всем народом? Хорошо! — безошибочно определил он значение перемены. — Хорошо! — с удовольствием повторил он.

Друзья, улыбаясь, постояли друг перед другом, разом обнялись и расцеловались.

Алешка ловил лошадей.

Вскоре маленький отряд, оставив место долгой стоянки, тронулся вперед. Мотая головами, шумно всхрапывали кони — хорошая примета.

Через час путники выбрались из глухого скалистого ущелья и остановились, как завороженные. Широкая просека свежей прорубки рассекала дремотную тайгу и упиралась в высокий голец — Медвежий.

Совсем по-летнему сияло солнце.

Стоял декабрь 1945 года. Расставались с армией многие специалисты-инженеры, мобилизованные в годы войны на защиту Родины.

Замоскворечьем, по неузнаваемо изменившейся площади Даниловского рынка, близ Донского монастыря, шли два рослых майора. Судя по погонам, это были саперы. В руках они несли по небольшому чемодану, за плечами с привычной сноровкой были прилажены старые коричневые рюкзаки: Это были Разумов и Курбатов.

…Разумов в тот памятный год успешно закончил вместе с Ганиным поиски и стал первым директором рудника Медвежий. Виктор выполнил данное себе обещание: он учил Настю, учился сам и перед войной получил диплом инженера-геолога.

Не отставал от него и Курбатов: ему рудоуправление присвоило звание горного техника. С помощью Виктора Николай Петрович одолел двухгодичные заочные курсы, и его назначили техноруком. До войны он более года работал на Медвежьем и принял от Разумова рудник, когда Виктора утвердили главным инженером рудоуправления. Николай Петрович женился на Ане, которую он так перепугал в первый день их знакомства у постели больной Насти.

И Разумов и Курбатов были мобилизованы в первые же дни Великой Отечественной войны. Более четырех лет служили они в одной из армий и в последний год командовали отдельными саперными батальонами. На фронте оба вступили в партию.