Шабданбай Абдыраманов - Белый свет

В общежитии Маматая поджидало новое ЧП. Около входа его встретили ребята и сообщили, что незнакомые парни устроили скандал. Даже сюда через закрытые двери был слышен несмолкаемый шум-гам.

Маматай поднялся на свой этаж и столкнулся с Хакимбаем, спускающимся вниз, и сразу же присоединился к нему, Хакимбай остановил встречного испуганного паренька и стал его расспрашивать:

— Кто там буянит? Не знаете? А-а… Тот самый, что вчера разбил нос нашему Сарыку! Отлично.

— Не знаю… Сарык и сам не видел, кто ему по носу в темноте стукнул.

— А больше у нас некому в темноте носы разбивать… Или ты сомневаешься?

Паренек молча сопел носом, боясь мести хулигана.

Тут они и вышли на того парня, прижавшего сразу двоих в коридоре и что-то с угрозами и ругательствами требовавшего от них.

Хакимбай сердито приказал ему оставить ребят в покое.

Парень выпустил из своих лапищ воротники ребят, неуклюже развернулся, как разъяренный бык, направился к Хакимбаю.

— На-чаль-ни-чек! — Парень расставил здоровые ручищи, как бы желая заключить Пулатова в объятия. — А вот мы сейчас посмотрим, на что ты годишься…

Дебошир приблизился к Хакимбаю почти вплотную — от него несло кислым запахом вина и табачного перегара.

— Успокойся! Не забывай, что находишься в общественном месте.

— Да я у этих сопляков только и попросил папироску, а они ну чистая зайчатина, сразу дара речи лишились, — и парень запустил руку в карман Хакимбая, разорвав ему при этом брюки.

Хакимбай теперь окончательно понял, что такого уговорами не проймешь. Не привыкший к сопротивлению, он распоясывался все больше и больше, желая немедленно получить курево. Тогда Хакимбай отступил назад и по-боксерски ударил нахала в мощную челюсть, так что тот плашмя растянулся у его ног. Но он очень быстро опомнился и, набычив шею, отчего она стала еще толще и короче, стал, злобно сузив глазки, надвигаться на Хакимбая. А тот только слегка двинул ногой, и парень окончательно оказался на полу, издав странный звук: «шак» — видно, туфля Хакимбая попала ему под подбородок…

И тут от его компании отделился самый вертлявый и наскочил на Хакимбая, но на его пути оказался Маматай.

— Берегись, начальничек, это я тебе говорю, — чиркнул ногтем большого пальца характерным жестом у себя под подбородком, скороговоркой зачастил: — А ну на пару слов. Да ты не боись — я вежливый.

Тут они начали пятиться к выходу, видно струсив, что их могут задержать. Хакимбай бросился за ними, но дежурные ему не помогли, даже не сделали попытки остановить хулиганов. Когда Хакимбай с Маматаем выскочили на улицу, их и след простыл.

Вскоре по вызову Пулатова приехала милицейская машина. Протрезвевшему парню, наверно, тоже хотелось смыться, но сил не было встать, так ловко уложил его Хакимбай на обе лопатки.

— Пусть получит по заслугам хотя бы этот, может, остепенится, — сказал Хакимбай, когда они поднимались наверх в свою комнату. — Думаешь, они случайно здесь? В женском общежитии дебош сошел с рук, вот они и сюда безбоязненно явились.

Маматай помалкивал. Ему-то не хуже, чем Хакимбаю, было известно, что из себя представляла эта компания…

— Ну что же ты молчишь? Что узнал о Сарыке? — вывел Маматая из задумчивости Хакимбай.

— Лучше ему, много лучше!

И Маматай подробно пересказал весь свой разговор с Айкюмуш, зная, как близко к сердцу принял Хакимбай несчастье с Сарыком.

— Вот и ладно, — облегченно вздохнул Пулатов и благодарно положил руку на его плечо.

Так они и поднялись к себе, друзья, единомышленники, коллеги…

…Маматай, как сейчас, видит Хакимбая Пулатова перед собой, высокого, молодого, горячего, готового в любую минуту прийти на помощь тому, кто в ней нуждался… Да, от одного сознания, что рядом с тобой был такой человек, жизнь становилась богаче и осмысленней.

И вот теперь его нет… Сознание отказывалось воспринимать то, что с ним произошло. «Нет-нет, не хочу!» — шептал Маматай, что есть силы стиснув руками виски. Он ощутил в себе страшную пустоту и, больше не в силах переносить горе, разрыдался тяжко, скорбно, по-мужски…

С Хакимбаем Пулатовым печально и торжественно прощался весь город, заполнивший улицы народ. Заплаканные лица. Темные одежды. И тишина, такая, что слышно было, как шурша ложились на тротуары последние, подбитые утренниками листья…

Увеличенный портрет Хакимбая в раме, перевитой черным крепом, несли юноша и девушка. С портрета смотрел улыбающийся Хакимбай, как будто радовался, что видит вокруг так много дружеских лиц…