Шабданбай Абдыраманов - Белый свет

— Ну, как он там? — спросила Жамал.

— Слепые, сама знаешь, долго думают, — сказал Жокен и зло выругался.

Он попал в комнату Саяка только поздно вечером, когда тот встал и распахнул дверь, чтобы получше проветрить комнату.

— Ну, дорогой, все взвесил?

— Да…

Жокен хлопнул его по плечу.

— Она полненькая, аппетитная, курносенькая. Нравятся тебе такие? Чего молчишь?

— Слушаю и радуюсь.

— Вот и хорошо. — Жокен вытащил из кармана сигареты, чиркнул спичкой, прикурил сам и дал прикурить Саяку. Потом, понизив голос, сказал: — Давай серьезно подойдем к делу.

— Давай.

— Главное — у нее свой дом, две коровы, полтора десятка овец… Сразу все станет твоим. Почувствуешь себя человеком, хозяином… А может быть, — Жокен запнулся, — появятся и дети. Она ведь не очень старая. Тут все зависит от тебя. Обладаешь ли ты таким природным даром?

— А тебя это очень волнует?

Жокен чуть не поперхнулся от смеха.

Жамал, услышав веселый смех, мужа, выбежала из кухни и, сгорая от любопытства, осторожно подкралась к распахнутому окну комнаты Саяка и замерла, прижавшись к стене.

— Есть же ослы, которые сомневаются, — продолжал Жокен, стараясь подсыпать соли в разговор, — мол, лет ему уже под тридцать, а не женат, ни с одной женщиной его не встречали, притом с таким он недостатком, что не видит женской красоты, наверное, не испытал женской ласки.

— Откуда вы все это знаете?

— А что, неправда? Есть у тебя кто-то?

— Да, есть.

— Ты спал с ней?

— Нет.

— Как ты можешь сказать, что она твоя? Эх ты, романтик, мечтатель! Где же она, скажи мне, если не секрет.

— Она далеко и совсем рядом.

— В мечтах, значит.

— В мечтах и в жизни…

— Я человек практичный, Саяк. Оставь свои пустые мечты, и будем говорить о деле. Тебе в жизни нужен человек, который был бы с тобой рядом, кормил тебя, обувал, одевал, был опорой в жизни. Такой человек — Калича. Она на своем веку испытала многое: вдовью горечь, потом несколько раз выходила замуж, но счастливой не стала. Одним словом, прекрасно знает жизнь. Будет слушаться тебя, ухаживать за тобой, как за родным сыном. Женщина она тихая, хозяйство у нее, я тебе говорил, неплохое. Единственный недостаток — немного хрома.

— Пусть хрома, я же на ней ездить не буду.

— В том-то и дело.

— Грамотна она или нет?

— Конечно нет, — признался Жокен.

— Тем лучше… А я-то думал, что жена будет моим жизненным другом, советчиком…

— Романтик ты мой! Но жизнь есть жизнь.

— Между прочим, в Коране сказано, что можно иметь четырех жен, если сумеешь их прокормить, одеть, обуть. Как бы ты, Жокен, посмотрел на это сегодня?

— Не каждый может содержать теперь четырех жен…

— А двоих? Правда, что ты состоишь в браке с женщиной, у которой муж упал с дерева?

— Поговорим об этом потом. Сейчас речь идет о твоей женитьбе, решай — да или нет?

— Тебе еще не понятно, Жокен?

— Ты толком не ответил.

— Как не ответил, я же сказал, что буду жить мечтами… Согласна ли ты, Жамал, что лучше жить мечтами?

— Кому это ты говоришь, ее здесь нет.

— А мне кажется — она за окном, посмотри.

Облокотившись на подоконник, Жокен высунул голову из окна и увидел жену.

— Жамал?! Давно ты здесь?

Не ожидавшая этого, Жамал совсем растерялась и не нашлась, что ответить. С дрожью в голосе пробормотала:

— Я… я только что…

— Ничего, Жамал, успокойся, — сказал Саяк участливо. — Никаких секретов у нас нет. Просто поделились своими взглядами на жизнь. Ты тоже могла бы посидеть с нами и высказать свое мнение. В другой раз, может, так и сделаем.

— Саяк Акматович, скоро к нам заявится из Фрунзе бухгалтер-ревизор, и я бы очень просил вас проверить вместе с Аскаром наши финансовые отчеты за прошлый год, правильны ли они с точки зрения юридической и по существу, — обратился к Саяку главный бухгалтер лесхоза Батыр-аке, пожилой человек, которому давно уже можно было выйти на пенсию.

— Откуда вам известно, что он скоро заявится? — улыбнулся Саяк.

— У стариков, говорят, кости к дождю ноют, а у меня и сердце болит перед приездом ревизора. Я, конечно, против проверяющих ничего лично не имею — служба у них такая, но вот беда: кажется, все у тебя в полном порядке, а они обязательно откопают что-нибудь такое, что и самому стыдно становится, ишь ведь, зубы на этом съел, а такую глупость допустил… Так что уважьте, пожалуйста, мою просьбу. Как говорится… — Батыр-аке хотел сказать «один глаз хорошо, а два лучше», но вовремя спохватился, сдержал готовые вырваться слова.