Владимир Федосеенко - Дубовая Гряда

— Садитесь.

Но Мария отказалась:

— Нет, Зиночка, мы пойдем. Лучше ты к нам при­ходи.

— Видишь, а сама говорила: зачем девчата в парти­занах. Она же охраняет твоего сына.

— Тут уже говорят, будто вы поженились. А я и не против такой невестки.

— Ой, мама! — смутился теперь уже Володя.— Нас еще могут немцы поженить.

— Избави бог!

— Бог не спасет. Нужно самим не быть воронами.

Зина пообещала, что скоро придет, и Володя с мате­рью отправились домой.

Назначив вечером Мишу на пост, Володя начал вол­новаться: почему до сих пор не возвращается из Жло­бина Федя? Из Слободы принесли патефон, все подрыв­ники собрались у Миколы. Одну за другой проиграли несколько пластинок, а Микола в это время то расхажи­вал по комнате, то выбегал на улицу. Казалось, он боль­ше всех волнуется за Федора.

Наконец тот пришел и сообщил, что Лида погиб­ла. Гитлеровцы почти каждый день выводили ее нз тюрьмы и гоняли снимать мины на железной н шоссей­ных дорогах. Совсем недавно девушку заставили разми­нировать путь на участке Жлобин — Бобруйск. Лида вытащила мину из-под шпалы, подождала, пока подой­дут фашисты, и вырвала чеку. Взрыв уничтожил и ее, и одного немца. Трое гитлеровцев были ранены осколками.

Не повезло и Алексею Войтику. Он успел подложить мину в стол президиума, но и самому пришлось сесть в зале. Как только наступило время, когда часовой меха­низм должен был сработать, Леша втянул голову и спря­тался за спины сидевших впереди. Но взрыва не прои­зошло, лишь над столом президиума повалил черный дым, обративший всех в бегство. А Войтик только тогда понял свою ошибку, когда нашел у себя в кармане кап­сюль-детонатор, который забыл надеть на запальный механизм. Пока неизвестно, арестуют его или нет. Мно­гих полицейских, особенно тех, которые не были на со­вещании, уже успели взять.

Ребята молчали, Зина всхлипывала, Микола, уткнув­шись лицом в ладони, сидел за столом. А мать стояла рядом и гладила сына по голове. Вдруг Микола встал, нервно перебрал стопку пластинок, завел патефон, и по­слышалась любимая песня Лиды:

Меж высоких хлебов затерялося

Небогатое наше село.

Горе-горъкое по свету шлялося

И на нас невзначай набрело...

Песня окончилась, но Микола опять поставил иголку на край той же пластинки и низко опустил голову, что­бы никто не видел его слез. Володя потихоньку велел Ивану сменить на посту Мишу, а остальным предложил ложиться спать, чтобы завтра пораньше отправиться к железной дороге.

Не спалось ему в эту ночь. То ли потому, что слы­шал, как вздыхала и оплакивала Лиду его мать, то ли просто очень разволновался. На всю деревню было лишь две собаки, но обе лаяли не переставая. Несколько раз юноша выходил на темную улицу, где продолжало све­титься окно в избе Миколы. Хотел зайти к другу, даже в окно заглянул и увидел, как на припечке то гаснет, то опять вспыхивает смолистое полено. А Микола дремлет перед открытым патефоном. Ну что ж, не надо ему ме­шать...

Вернулся домой, разделся, лег, только успел задре­мать, как в окно постучали. Чуть светало. Мать уже ус­пела встать, собиралась идти доить корову. В сенях по­слышались голоса: какая-то женщина сказала, что ви­дела немцев возле колодца. Она успела предупредить об этом Мишу, тот разбудил Зину, а сам вместе с Са­шей отправился в дубняк.

Володя вскочил с кровати, и в эту минуту в избу вбе­жали Зина, Толик и Микола. Следом за ними явился Федор.

— Пойдем огородами,— сказал командир,— нужно Ивана захватить. А потом в дубняк, Саша и Миша уже там.

Вышли на улицу, и Володя вскрикнул:

— Нас окружают!

В синем сумраке было видно, как за садами цепоч­кой бегут гитлеровцы. В конце деревни, где находился Иван, послышался одиночный выстрел, а за ним две автоматные очереди. Хлопцы побежали к дубняку. Но и оттуда доносилась пулеметная стрельба. Мимо ребят промчалась лошадь.

— Дядьку Рыгора убили... Попробуем прорваться на ту сторону деревни,— сказал Володя и перебежал ули­цу.— Зина, иди домой. Спрячь винтовку, переоденься. Деревня окружена, мы попытаемся пробиться.

Девушка заколебалась.

— Приказываю! — сердито повысил голос командир.

— Не пойду...

— Приказываю, слышишь? Иди! — поднял он авто­мат.

Никогда еще Зина не видела Володю таким злым и даже испугалась. Заплакав, она побежала к своему дому.

А хлопцы, пригнувшись, помчались к гумну, чтобы оттуда прорваться на болото. Однако не успели пробе­жать и двух десятков метров, как из вишняка появились гитлеровцы и с криками: «Хальт! Хальт!» бросились за ними. Федя с тяжелым пулеметом отстал, и командир испугался, как бы парня не схватили. Повернувшись, Володя выпустил в фашистов длинную очередь. Те сра­зу залегли. Но темный пиджак Федора был отличной мишенью для немцев. Вражеская пуля отсекла два пальца на левой руке парня. Сбросив пиджак, он свернул на межу, заросшую вишняком, и вдруг почувствовал, как пулей обожгло ногу. А в следующее мгновение перед глазами сверкнули искры, и пулемет отбросило в сторо­ну. Федя попытался подняться, но тут же обожгло и вто­рую ногу.