Владимир Федосеенко - Дубовая Гряда

Микола собрал группу, и партизаны поспешили из деревни к гумнам, откуда были видны все подходы к но­вому местонахождению отряда со стороны Жлобина. Взобравшись на крышу, Володя увидел, как из Слободы выехали несколько грузовиков и тоже направились в Алес. Как видно, каратели решили прочесать весь лес­ной массив, потому что и дальше поднимался дым — го­рели деревни.

По дороге из Жлобина в Дубовую Гряду шла жен­щина. Володя невольно обратил на нее внимание: един­ственный человек, в этот тревожный день появившийся на дороге. Но вскоре он перевел взгляд на слободскую станцию, куда только что прибыл поезд. Возле вагонов толпились, солдаты.

— Толик! — крикнул он.— Иди сюда. Посмотри теперь ты.

Спустившись на землю, он опять вспомнил о женщи­не на дороге и подозвал Миколу:

— Садись-ка на коня, догони и узнай, кто такая и куда идет. Я не выспался, голова болит. Пойду малость отдохну.

Микола быстро догнал незнакомку, спешился. Та остановилась, с испугом глядя на него.

— Неужели я такой страшный? — улыбнулся хлопец.

— Нет, не страшный. А кто вы?

— Откуда же ты, если не знаешь?

— Я? Из Жлобина.

— И куда путь держишь?

— К дядьке Кулиничу в Дубравку.

— Нет там такого, я сам оттуда.

Девушка смущенно опустила голову и сказала, что Кулинич действительно там живет, но она никогда не была у него.

— Я партизан! — повысил голос Микола.— Говори правду: зачем ты сюда пришла?

На глазах у девушки появились слезы, и Микола уже спокойнее спросил, кто она и где работают ее родители. Девушка назвалась Леной Осовец и сбивчиво рассказа­ла, что еще в сорок первом году, во время наступления немцев, ее родители куда-то исчезли, а она в то время была у тетки в Минске. Вернулась домой — там нико­го нет. Если Микола не верит, может сходить в Жлобин. Лена назвала свой жлобннский адрес и добавила, что сейчас у нее живет женщина с двумя детишками, бежен­ка из Западной Белоруссии.

— Спросите хотя бы у нее.

— Это все понятно. Ты когда-нибудь партизан ви­дела?

— Нет.

— И ничего не слышала о них?

— Почему не слышала? У нас говорят, что это бородатые бандиты, похожие на первобытных людей.

Микола расхохотался:

— Так это я первобытный? Хорошо. Не хочешь сказать, зачем явилась сюда, пойдем в Дубравку вместе. Если обманываешь — расстреляю.

Он не знал, есть ли в Дубравке Кулинич. Нарочно сказал, будто нет такого, и теперь понял, что девушка что-то путает.

— Признавайся сразу, лучше будет. Иначе сдам те­бя партизанам и сам съезжу к Кулиничу.

Девушка заплакала. В корзине у нее хлопец увидел кружок масла и кусок хлеба.

— Со своей закуской в гости собралась? Иди вперед! — сердито сказал он.

— Отпустите меня, я вернусь домой.

— Нет, милая, теперь ты от меня легко не отдела­ешься.

— Отпустите, я все расскажу...

Родители Лены Осовец эвакуировались. Это она по­лицейским и немцам говорит, будто погибли во время бомбежки. Жизнь девушки, как и ее квартирантки, не­легка. Прошлой осенью она пошла работать гардероб­щицей в комендатуру, но с наступлением теплых дней снова осталась без работы. Вчера на улице встретил ее офицер из СД и спросил, как она думает жить дальше. Лена ответила, что не знает, и офицер предложил: если она сегодня сходит в Дубравку и принесет оттуда нуж­ные сведения, ей дадут пять тысяч марок. При входе в деревню, справа, в стороне от улицы, стоит дом, в кото­рый она должна войти и спросить: «Тут ли живет Кулинич?» Если услышит ответ, что здесь, пускай слушается только этого человека.

Дома девушка рассказала обо всем этом квартирант­ке, и та посоветовала сходить, чтобы не погибнуть с го­лоду.

Микола слушал Лену и не знал, что делать. Отпус­тить? Но ведь она шпионка! И верить на слово тоже нельзя, тогда и самим надо отсюда уходить, а приказ ко­мандира отряда — оставаться в Дубовой Гряде. Отпу­стить и не говорить никому — можно погубить всю груп­пу. И под охраной держать девчонку невозможно. «Ве­рить врагу нельзя... Расстрелять»,— решил хлопец.

— Иди туда,— показал он на канаву, заросшую оль­шаником, на котором едва зазеленели почки.

Девушка покорно подчинилась. А вокруг стоял звон птичьих голосов. Жеребец, опустив голову, шел за Ми­колой. На плечах у Лены, в такт ее шагам, покачива­лись две каштановые косы. Плечи судорожно вздрагива­ли от рыданий. «А что, если она свой человек и заблудилась в этой, не понятной ей, кошмарной жизни? Нет, сначала нужно разобраться, а потом...» — подумал хлопец.