Владимир Федосеенко - После смерча

Роман взглянул на часы и, быстро спустившись вниз, покинул башню.

XVI

В жизни, как видно, всегда существует какая-то за­висимость между тем, что было, и тем что есть. И по­этому каждому человеку, которому когда-то доводи­лось стыдиться своей бедности, хочется показать, чего он достиг в жизни с течением времени. И особенно это хочется показать человеку, который был свидетелем прошлого.

Когда Надя пригласила Романа к себе, он охотно согласился. Квартира ее свидетельствовала о полном достатке: импортный гарнитур, дорогой ковер, со вку­сом подобранные шторы на окнах, хрустальная люстра, цветной телевизор.

— Ты чего загрустил? — спросила Надя у Романа, который, задумавшись, сидел в низком мягком кресле.

— Скажи, а тебе не трудно жить одной, не одиноко?

— Да нет, телевизор выручает. А так — ни в чем не нуждаюсь. Вода на месте, дрова не нужны. Что же до трудностей, ты, наверное, имеешь в виду жизнь без мужчины, то на этот вопрос ответить сложно, ведь в таком положении тысячи женщин.

— Мы еще вернемся к этому. Я вот обратил вни­мание, что моя фотокарточка стоит у тебя на видном месте. Извини, но если бы ты не пришла на свидание со мной из школы, ей-богу, подумал бы, что специально для этого случая достала откуда-нибудь и поставила.

— Как видишь, есть и мужчина,— грустно улыб­нулась Надя,— в моем доме — ты всегда.

— Спасибо, Надюша, извини, пожалуйста.— Ро­ман понял, что затронул самое сокровенное, и, чтобы переменить тему разговора, спросил:

— А где же теперь Вера?

— Вера вышла замуж за военного, уехала с мужем в Германию.

— А где твои дети?

— У меня один сын, окончил десять классов, те­перь на флоте служит.

— Расскажи, Надюша, о своей жизни подробно. Ведь столько воды утекло.

— Да,— вадумчиво проговорила Надя,— ушли годы...

...Выйдя замуж, Надя первое время жила дома, с родителями. А потом Косяку дали комнатку в полураз­рушенном доме с печным отоплением. Как-то привез на машине какой-то незнакомый человек дрова. Надя от­крыла дверь, а он и спрашивает:

— Отец ваш дома?

— Нету,— Надя растерялась, покраснела.

— Где же их сбросить?

— Здесь, пожалуйста, во дворе.

Без матери и сестры ей одной оставаться было жут­ковато. А беременность протекала тяжело. Часто те­ряла сознание, рвоты, сонливость. Надя начала упре­кать мужа:

— Исидор, ты же обещал, что перевезешь из дерев­ни дом, что будем жить все вместе.

— А зачем мне такая семья, кавардак устраи­вать,— ответил Косяк.— Что, тебе негде жить?

— Мне трудно одной.

— Ты ведь в академическом отпуске.

— Ну, а потом?

— Господи, если не справишься, обойдешься и без науки. На жизнь заработаю, да и мать поможет, сала и мяса у нее в достатке.

Так и повелось. Косяк на работу, а Надя — к ма­тери. Случалось, что вместе плакали. Вскоре родился сын. Надя хотела отвозить малыша к матери, чтобы продолжать учебу, да куда там, Косяк и мысли такой не допускал: "Красивым женщинам наука впрок не идет". И семь лет жизни вылетело с кухонным дымом в трубу. Ревновал, не разрешал даже с ребенком выхо­дить в парк. Умер отец. Надя взяла сына, все свои по­житки и — к матери, за ширму, где лежал отец. Вера институт окончила, а Наде пришлось поступить на тре­тий курс заочного отделения и работать в больнице мед­сестрой. Вскоре умерла и мать.

— А почему же ты до сих пор не вышла замуж? — спросил Роман.

— Если признаться, то, как говорится, сватали. Приезжал один старый холостяк, он здесь, недалеко от города, директором школы работает. Понравилась я ему. Человек неплохой. Чистоплотный, не пьет, не ку­рит. Я и спрашиваю у него: "А почему вы решили же­ниться?" Подумал он и отвечает: "А знаете, как труд­но жить одному?" А я: "В каком смысле?" Отвечает: "Некому белье постирать, еду приготовить — все сам, так можно и язву нажить". "Нет, уж, думаю, не хочу и себе наживать язву, не желудка, конечно, а души. Иди, миленький, ищи себе другую".

— А как ты смотришь на современную молодежь?

— Они больше об удовольствиях думают, чем о се­мейном счастье. В наше время была любовь, но была и боязнь. Обстоятельства вынуждали думать о будущей жизни. А теперь все иначе, молодежь обеспечена всем. Но надо как-то воспитывать их, чтоб знали, что зна­чит в жизни настоящий друг! Теряешь дорогого чело­века, притупляется со временем чувство любви. А вер­нуть его уже нет никакой возможности. Так и я живу. А как мне хотелось счастья! И ни с кем об этом не по­говоришь, не поделишься. Знаешь, я всегда и повсюду ходила с сыном. Бывало, идешь с ним по улице, встре­тишь семейную пару с детьми. А кто-нибудь из ребят вдруг и позовет: "Папа!" А мой сынок как-то весь встрепенется, прижмется ко мне, обнимет ручонками за шею, словно сказать хочет, что я единственная у не­го. Не зря, видно, столько сказано о полноте семейного счастья. В жизни всякое случается. Для меня одиноче­ство страшнее всего на свете. Если бы ты мне в юности не встретился, не узнала бы я настоящей любви, может, и жила бы с Косяком. А так, поверишь, и он, и все, что было связано с ним, всегда казалось мне противным и мерзким. Вот ты, я уверена, не женился без любви.