Тугельбай Сыдыкбеков - Среди гор

— Если Саадат сдастся подобру, то ладно, а нет, так подкошу его пулей, как дикого козла!

Доброотрядцы готовились к отпору и одновременно следили за аилом. Султана они уже не застали дома, он куда-то исчез, а Керима заметил Джакып, когда тот скрытно седлал лошадь за сараем.

— Салам-алейкум! — с невинным видом поздоровался Джакып. — Я как раз вас ищу, Кермеке! Садитесь на лошадь, дело есть важное!

Джакып привел Керима во двор «заставы» к Сапарбаю. Сперва Сапарбай хотел арестовать на время Керима, но потом раздумал: что мог сделать один безоружный человек?

— Я специально вызвал вас, — сказал он Кериму, — скрывать тут нечего: Касеин — ваш близкий родич, Саадат — бывший мой друг, оба они — дети нашего аила и оба перешли на сторону врагов. Нам известно, что они вооружились и собираются в эту ночь совершить нападение, хотят угнать артельных лошадей и забрать с собой родственников и семьи. Мы постараемся не допустить этого и хотим убедить их, чтобы они мирно вернулись в аил. Как вы думаете об этом?

«Оказывается, Сапарбай все знает!..» — уныло подумал Керим.

— Верно говоришь ты, Сапаш! — поспешил он ответить. — Разве это приведет к добру, — нет! Я присоединяюсь к вам!

По всей вероятности, Керим сказал это искренне, без злого умысла, но все же Сапарбай решил не доверять с первого раза. Он предупредил Джакыпа, чтобы тот не спускал с Керима глаз.

На борьбу с басмачами собрались не только коммунисты и комсомольцы, но и простые дехкане. Сюда прибыли Омер на чьей-то вороной лошади, Чакибаш — на своей пузатой кобыле, Соке, Оскенбай, и даже Иманбай был здесь. Народу скопилось больше, чем требовалось. Поэтому-то Сапарбай вынужден был обратиться к некоторым:

— Спасибо за вашу верность и готовность, дорогие аильчане! Враг-то не ахти уж какой страшный, и вдобавок не чужой, пришедший со стороны, а свой: вчера только они жили вместе с нами, так что не будем особенно поднимать шумиху. Тут пришло много старых да малых, лучше пусть они расходятся по домам, идите и спокойно спите! Если будет стрельба, пугаться не надо. Стрелять будем только лишь для того, чтобы защитить артельное добро!

Старикам пришлись по душе разумные слова Сапарбая, и они разъехались по домам, но Соке, Чакибаш к Омер остались.

Сапарбай, Бюбюш, Самтыр и Ларион коротко посоветовались между собой. Откуда, с какой стороны должны появиться саадатовцы, было неизвестно. Если всем отрядом держаться у Верхнего аила, то те могли пройти вниз с другой стороны и угнать общественные табуны. К тому же аил Касеина был в другом месте, в низине. Вполне вероятно было, что Касеин не минует свой аил. Надо было встречать басмачей и с этой стороны. Поэтому решили разбить доброотряд на три группы. Две группы должны закрывать с двух сторон подходы к Верхнему аилу, а третья группа должна была держаться возле Нижнего, эшимовского аила и стеречь пасущиеся поблизости табуны. Табуны на всякий случай отогнали на другие выпасы, чтобы басмачи не могли сразу их обнаружить. Одну группу, закрывавшую подход к Верхнему аилу, возглавлял Ларион, другую — Сапарбай. Третьей группой командовал Самтыр. Бюбюш осталась помогать ему.

Когда отряд, разбившись на группы, стал расходиться по местам, Бюбюш, задержав на минуту Сапарбая, предупредила его:

— Смотри, на тебя враги очень люты, будь осторожен!

Небо было ясное, но луна еще не всходила, горы были погружены в темную мглу. Когда группа Сапарбая, бесшумно продвигаясь на конях, прошла по лощине за Верхний аил, впереди раздались какие-то подозрительные звуки. Сапарбай сразу же приостановил коня. Конь напряженно водил ушами, всматриваясь в темноту.

Орузбай сегодня был необыкновенно словоохотлив и оживлен. Он остановился возле Сапарбая:

— Ну как, Сапаш, не видать Саадата? Если не самого, то коня его подстрелю сейчас!

— Сегодня, наверное, пригодится ваша охотничья сноровка! — негромко ответил Сапарбай.

Впереди ничего не было видно, и группа Сапарбая, миновав одну лощину, перевалила через бугор в другую.

Саадатовцы тоже не зевали. Их уже известили, что напрямую в аил идти нельзя, так как по пути они могут встретить засаду. Пришлось отложить намерение напасть на аил ранним вечером. Басмачи сели на коней, только когда опустилась глубокая ночь и аил, потушив огни, уснул. На подступах к аилу Саадат приостановил лошадь:

— Здесь жили мои предки: отцы и деды, а я, их потомок, должен буду покинуть сегодня аил и уйти в далекие края! Кто знает, удастся ли отбить наш скот из артели и увести с собой сородичей? А может, не удастся? Но, как бы то ни было, пока я жив, я не покорюсь и буду мстить. Благословите, Касеке!