Алексей Кулаковский - Тропы хоженые и нехоженые. Растет мята под окном

Повозку кто-то остановил и уже совсем не шепотом спросил пароль. Подошли вооруженные парни, и одного из них Богдан узнал, но не старался высовываться на глаза. В положении будто бы задержанного, а может, даже и подозрительного человека (сын же в полиции) ему неловко было навязываться хоть и очень близкому знакомому.

— Кто это с вами, дядька Степан? — с теплой ноткой в голосе спросил этот знакомый парень. Подошел еще ближе и радостно, однако и немного удивленно развел руки: — Дядька Богдан! Вы что? Может, насовсем к нам?

— Рад бы в рай… — приветливо ответил старик, втайне любуясь Антипом, который за это время, пока Богдан его не видел, похоже подрос, а что повзрослел, так это было очевидно: и лицо стало более мужским, волевым, и одежда, хоть и не вся военная (только шапка со звездочкой и гимнастерка с блестящими пуговицами виднелась из-под расстегнутой домашней свитки), лежала на нем ладно и стройно, и винтовка за плечами — вроде она и приросла там, и что-то за широким твердым ремнем, видно, гранаты, тоже, казалось, вовсе не мешали ему, а еще больше придавали солидности и воинской внушительности.

— Мы еще увидимся! — уверенно сказал Антип, когда мой отец тронул коня. — Еще поговорим!

Проехав некоторое расстояние, отец слез с воза, накинул вожжи на свежий пенек и сказал Богдану, что дальше они пройдут пешком, тут уже совсем недалеко. Через несколько шагов в лесной темноте, которая, кстати сказать, не мешала моему отцу ни смело, уверенно идти, ни огибать или переступать пни, кусты, кучи веток, стали встречаться люди. Отец всех их узнавал, что-то говорил, если кому надо было, но не останавливался ни с одним. Богдану трудно было поспевать за ним после такого изнеможения, но старик напрягал все свои силы.

Через несколько минут отец, еще больше опередив Богдана, подошел к одному человеку и остановился, даже опустил вниз руки. Лезвие его острого топора в этот момент поймало слабый луч месяца и заблестело тонко и мигливо. Еще издалека Богдан заметил, что этот человек был в длинной шинели, в военной шапке, еще летней, и с кобурою нагана не где-то под одеждой, как раньше, а сверху, на ремне через плечо.

Хотяновский и до этого предполагал, что тут должен быть Клим Бегун, а теперь и не сомневался, что это он стоит в шинели.

«Никто и не спит еще, — отметил мысленно. — Ночные люди, привыкли все делать ночью. А может, еще и не так поздно, а только так сильно замедлилось время?..»

Клим подался Богдану навстречу, обнял его, будто подхватил в тот самый опасный момент, когда старик мог упасть.

— Мне можно ехать? — спросил мой отец у Бегуна.

— Можно, — ответил тот, не снимая своих рук с Богдановых плеч.

— Так пока что попрощаемся с вами, — сказал отец Хотяновскому и протянул ему руку. — Будьте здоровеньки! Кланяйтесь там!..

— А может, он туда и не пойдет? — пошутил Клим.

— Ну, так на всякий случай, — поправился отец и быстрыми, твердыми шагами пошел в том направлении, где была оставлена повозка. Богдан посмотрел ему вслед и еще раз заметил слабый блеск на лезвии топора.

Чтобы поговорить с Богданом наедине, Клим пригласил его в какое-то лесное строеньице, которое старик не заметил впотьмах, пока не подошел к низкой и узкой, только одному человеку пролезть, дверце. Ощупав ногами вслед за хозяином несколько ступенек вниз, Богдан ступил наконец на ровный пол, но не верил, что дальше уже нет ступенек, поэтому стоял на месте, пока Бегун не зажег коптилку. При слабом, мигающем свете Хотяновский увидел, что дальше спускаться некуда, что пол тут ровный, хоть и очень узкий, а вдоль него — продольные нары, видно, тоже земляные, но густо устланные свежим сеном. На таких нарах с левой стороны спал мальчик, плотно закутанный одеялом.

— Ваш? — тихо, чтоб не разбудить, спросил Богдан.

— Да, он, — коротко ответил Клим. — Садитесь вот тут, — он показал на противоположные нары. — Вижу, что вы очень устали, отдохните немного. Может, поискать перекусить чего?

— Нет, нет, спасибо, — отказался Богдан. — Я перекусил… Так вы с семейкой? И женка тут?

— Пришли оба, — с гордостью, но не сумев скрыть и тревогу, сказал Клим. — Отвез было на Полесье, к своим… Так не остались… И нашли как-то… Клаве-то работы тут хватает, а с этим… — с теплой улыбкой показал глазами на сына, — просто беда: рвется за взрослыми, никак не углядишь… Так что там у вас случилось? Рассказывайте. Это хорошо, что мы встретились.

— Да если сказать чистую правду, то я… это самое… тоже очень хотел с вами повидаться. Хлопцам, что задержали меня, мог бы все объяснить, так и отпустили б… Да и Степан там же был… А вот когда, думаю, повидаться, как не теперь?