Сергей Сартаков - Ледяной клад. Журавли улетают на юг

— Девки, скорее!..

Девушки от рей теперь бежали обратно, в страхе сторонясь шевелящихся, как живые, пучков. Плот шел, то и дело задевая за камни. Евсей Маркелыч подсунул под якорь длинное тонкое бревно.

— Ну-ка, давай, парень, вдвоем… Может, сбросим?

Александр нажал на конец бревна плечом так, что потемнело в глазах, и острая боль пронизала поясницу. Якорь качнулся и, свалившись в воду, глухо булькнул. В тот же миг где-то под серединой плота противно захрустела галька, и движение прекратилось.

— Ну вот, значит, сели, — тихо сказал Евсей Маркелыч, когда все собрались возле него.

Ирина Даниловна стояла бледная, с вытянувшимся, помертвевшим лицом:

— Убить меня мало!

— Что же, выходит, нам делать теперь? — скучно спрашивал Евсей Маркелыч.

Все растерянно смотрели друг на друга.

— Ждать парохода?

Ему никто не смел советовать.

— Вода садится. Совсем обсохнем.

И опять все молчали. Только иногда вырывались у девушек тяжелые вздохи.

— Разрубать по челеньям? Нашей силой не справиться.

— Одну меня за всех заставьте работать. — Слезы стояли в глазах у Ирины Даниловны.

Евсей Маркелыч внимательно посмотрел на нее.

— Будешь казниться, Ирина, — легче не станет. Наработаешься, достанется всем. Пойдем-ка лучше проверим, каким местом сели.

Промер показал, что на мель сели два средних челена.

— Что тут делать? — соображал Евсей Маркелыч. — Вырубить эти пучки? Тогда перевязывать всю ошлаговку придется. Может, так отрыскнемся?

Отрыскнуться — значило завезти на лодке запасный якорь под прямым углом к головке плота, сбросить в воду и затем, выхаживая трос на вороте, подтягивать плот к нему.

Течение у приверхи острова было очень сильное. Девушки гребли изо всех сил, но тяжелую завозню — очень большую лодку, на которой был погружен якорь, — сносило вниз очень быстро, а вбок она почти не сдвигалась.

Александр стоял на изготовке у якоря.

— Бросай! — крикнул ему Евсей Маркелыч.

В руках Александра хрустнул стяг…

И опять пришлось выводить завозню против течения.

На этот раз все обошлось благополучно. Якорь был сброшен. Свободный конец троса подобрали на ворот. Колесо крутилось легко, девушки весело бежали по кругу, покрикивая:

— Эй, уходи! Оттопчу пятки!

Но Евсей Маркелыч хмуро смотрел на воду, следил, как, сверкая жесткой своей чешуей, выползает на плот оцинкованный трос:

— По камням якорь волочится, зацепиться никак не может…

Менее чем через полчаса якорь оказался у самого плота, нигде не зацепившись за грунт.

— Худо дело, — тревожно проговорил Евсей Маркелыч. — Этак мы долго будем Енисей утюжить.

Усталым людям втащить якорь в завозню стоило больших усилий и еще больше — времени. Завозить его вызвалась уже вторая смена девчат. И с ними была Варя.

Теперь якорь словно приковало ко дну.

— Давно надо было Варваре сплавать, — смеялись девчата.

К полночи плот удалось сдвинуть почти на два метра.

Больше не хватило сил.

— Вода не спадет — может, завтра и стащимся, — сказал Евсей Маркелыч, последним укладываясь спать.

День упорного труда принес то же, что и вчера: плот с отмели сошел примерно на два метра. А ночью вода сбыла и начисто уничтожила эти результаты. На третий день девушки не смогли одолеть и двух метров.

Александра захватил этот неравный поединок с рекой. С яростью, стиснув зубы, напирал он грудью на спицы васильянова колеса, прислушиваясь, как похрустывает галька под сползающим с мели плотом. Быстрее бы, быстрее разогнать… Взять с ходу… Но колесо упрямо делало три-четыре оборота в час…

Надо что-то придумывать. Если и сегодня снять плот не удастся, а вода упадет еще больше…

К исходу дня в нижнем конце плеса показался дымок.

Евсей Маркелыч оживился:

— Ну, девки, не прокараулить бы нам пароход! Бывает, что и поможет.

Теплоход, такой же гигант, как и тот, что видели они в Енисейске, шел самой серединой реки. На буксире у него висело одиннадцать барж.

— Не подойдет, — упавшим голосом сказал Евсей Маркелыч. — Такому ползать возле мелей не положено. Давайте, девки, становитесь обратно.

В эту ночь вода сбыла меньше, украв у измученных людей только полметра.

— Эх! — обрадованно объявил Евсей Маркелыч. — Может, еще и вырвемся. Налегай, дочки, налегай!

Днем опять показался дымок. Теперь пароход шел сверху. Лица девушек осветились надеждой.

— Не «Сплавщик» ли идет?

— Нет, — присмотревшись, сказал Евсей Маркелыч, — чужой. Пассажирский.