Сергей Сартаков - Ледяной клад. Журавли улетают на юг

— И что же в обкоме?

— А что? Разрешили принять. В виде исключения. И правильно.

Евсей Маркелыч приподнял голову; свет костра упал ему на лицо, и Александр уловил в нем оттенок отеческой гордости.

— Конечно, взять другую, — снова заговорил лоцман, — хотя бы Фиму заметил, нет? Худенькая, чернявочка. — Евсей Маркелыч прислушался, мимоходом отметил: — Идем по пескам, а цепи дергает — не иначе топляк с корнями на дне лежит. Бурелом нанесло половодьем. А лиственница тяжелая, тонет… Да, про Фиму я. Эта с малых лет набалованная. Большая семья, все здоровые — возчики, грузчики. Разного возраста. Которые по годам и не призывались в армию вовсе. Меж семи братьев она — сестра единственная — вроде забавы домашней росла. За неженку ее привыкли считать. И на работу ее никуда больше, а в медпункт устроили, санитаркой. Опять не то: крови боится, палец никому не посмеет перевязать, побелеет, и руки опустятся. Поговорил как-то я с ней. Ко мне в команду пришла — ничего, работает. Тут ведь дело особое, дружка на дружку влияние оказывают. Недостатки имей, а ото всех отдалиться не дадут. Коллектив — сила. Ну, а потом они себя и в сплавном деле не хуже мужиков считают. Гордость своя, рабочая, у них появилась…

Он поднялся, отошел от костра в угол плота, где была кромешная темь, закашлялся, а потом закричал:

— Эй, вахта, правые реи подбери!..

Голос его прокатился над рекой, ушел далеко-далеко, а потом отдался с берега легким эхом.

Евсей Маркелыч так и не вернулся к костру. Тихо постоял в углу, а потом побрел, ощупывая ногой бревна, на середину плота, к девчатам.

Александр подбросил в огонь несколько поленьев.

Взвилось высокое пламя, и сразу отодвинулся мрак, вдали от костра став еще плотнее.

Днем, как и предсказывал Евсей Маркелыч, дождь разошелся. Тяжелые, свинцовые тучи обложили все небо от края до края; под ними, гонимые верховым ветром, неслись угловатые клочья серого тумана. За частой сеткой дождя плохо различимы были даже берега, а даль реки представлялась таинственной и мутной.

Не умолкая ни на мгновение, громыхали цепи.

Сменившиеся с ночной вахты девчата еще спали. Первой проснулась Варя. Забравшись с ногами на пары и закутав плечи платком, она чинила ватную стежонку.

Лицо девушки было мечтательно-задумчивым. Варя размышляла, как бы, по возвращении со сплава, уговорить отца отпустить ее на лоцманские курсы. Все упрямится: «Молода еще. Какой из тебя лоцман выйдет сейчас? Поплавай в бригаде еще годика два, закались». А чего ей закаляться, когда она уже закаленная! Ирину Даниловну — и на курсы, и сам обучает… Конечно, Ирина Даниловна намного старше ее, но тут дело не в возрасте — дочь свою бережет, вот в чем дело, потому и не хочет. День либо ночь, дождь, снег либо ветер лоцман всегда на вахте. Трудно будет ей, дескать. И опасностей много. Просто сплавщицей в бригаде и не так трудно, как лоцману. А что же она, трудного, что ли, боится? Или опасностей? Да она бы — эх! — не лоцманом на плоту, а штурвальным на морском пароходе поплыла, чтобы ветер в мачтах свистел и волны через палубу перекатывались, брызги в лицо! А ты стиснешь в руках штурвал и…

Но тут девушки стали подниматься с постелей, началась обычная утренняя возня, и Варе спутали, сбили все ее мечты.

Луша взялась читать вслух. Возле нее на сундучке пристроились Фима и Поля. Поближе к двери уселись Агаша и Ксения. Девушки досадливо вздыхали, когда попадались страницы с оборванными углами, и Луша придумывала слова и целые фразы сама.

Евсей Маркелыч лежал, завернувшись с головой в широкое стеганое одеяло. На лоцманской вахте стояла Ирина Даниловна.

Крыша шалашки протекала по всей правой половине, и крупные холодные капли падали Александру на лицо. Он приподнялся на локте, тряхнул головой.

— Ага, поливает? — с насмешкой спросила его Ксения.

— Что же это получается, — сказал Александр. — И крыша не спасает?

— Нас спасает, — откликнулась Ксения и тоненько хихикнула.

— Не всюду же капает, — сказала Луша, останавливаясь и прикрывая книгу ладонью.

— Ничего, мы не глиняные, — добродушно промолвила Агаша.

И все примолкли, ожидая, когда Луша продолжит чтение.

Варя, словно стыдясь наступившей томительной паузы, подняла глаза на Александра.

— Особенно и не старались закрывать, — объяснила она. — Плыть нам недолго.

— И помочит немного — не беда, — прибавила Луша. — Идите почитайте нам.