Владимир Билль-Белоцерковский - Дикий рейс

Прикрыв лицо рукой, изогнувшись, я снова бросаюсь вперед и снова встречный удар, Но я пригнулся и удар пришелся мимо. Теперь я приблизился вплотную к боцману, вцепился и, подпрыгнув, изо всех сил нанес ему удар головой в лицо. Раз! Другой! Боцман покачнулся, тяжело задышал.

Он пытался оторвать меня, но я повис на, нем, как бульдог. Ему удается одной рукой обхватить мою шею. Другой он глушит кулаком снизу по лицу, по носу… Я слышу удары, но не чувствую их… Не в силах вырваться, я пускаю в ход свои крепкие зубы. Боцман взвыл и выпустил мою голову. Молниеносно обхватив его прямым поясом, я с размаху швыряю его на горящую печь. Я слышу его панический вой…

С шумом вбегают люди и видят: в дыму, и копоти два окровавленных человека, воя и рыча, катаются по железному полу.

Я лежу на койке, не могу двинуть ни рукой, ни ногой. Они крепко связаны. Хочу поднять голову и тоже не могу…

– Эй, кто здесь! – зову я и не узнаю своего голоса: глухой, тяжелый, сиплый. С нижней койки кто-то встает.

– Что такое?

– Развяжи.

– Не велено, – говорит матрос-швед. Он как будто смущен.

– Развяжи! – угрожающе настаиваю я.

– Развяжи, – советует француз.

Швед развязывает, приговаривая:

– А здорово он тебя расквасил.

– А я его?

– Родная мать его не узнает, – смеется швед.

Я доволен. Мне подают зеркало. Я плохо вижу. Чтобы посмотреть на себя в зеркало, я должен раздвинуть пальцами веки. Что такое? Кто это?! В зеркале страшная, окровавленная маска. Вместо глаз – огромные черные опухоли.

На месте, где должен быть нос, бесформенная кровавая масса. Неужели это я? Как ни готовился я к такому исходу, но на деле это оказалось страшней… Я выпускаю из рук зеркало. Я урод… Представляю себе девушек, хохочущих над моей рожей. Тоска… Да, дорого мне досталась моя победа. Я возмущен. За что все это, ведь я честно зарабатываю свой хлеб тяжелым трудом! За что?

– Спокойно! Спокойно! – удерживает меня француз. – Теперь он тебя не тронет. Кончено!

– Кончено, – повторяет швед.

– Нет, не кончено! Нет! – сипло кричу я.

Ночную вахту несет другой. Утром меня будят на работу. Тело ноет, острая боль в позвоночнике. Сдерживая стон, я подымаюсь, моюсь, с трудом глотаю чашку цикория, но жевать не могу – ноют зубы. Матросы смущенно молчаливы, но внимательны и предупредительны. Выхожу на палубу. Вдыхаю свежий утренний воздух. На мостике штурман. Из каюты боцмана, кряхтя, тяжело cтупая, выходит человек. Я ахнул… Какая-то бесформенная масса вместо головы… Огромные, выпяченные вперед губы похожи на челюсти гиппопотама. Где-то высоко, на макушке, торчит кепка, из-под которой видна марля. Да ведь это же боцман!

– Галло, красавчик! – злорадно захохотал я, приближаясь к боцману. – Продолжаем! Я еще не рассчитался с тобой!

– Но, но! – кричит боцман, отступая. – Но, но!..

Резкий свист с мостика. Штурман зовет.

– Я тебя уничтожу! – говорю я боцману. – Уничтожу! – и, повернувшись, нарочито медленно направляюсь к штурману. Ни капли смущения, ни подобия робости: теперь мне наплевать не только на штурмана, но на самого короля.

– В чем дело? – грубо спросил я, не прибавляя, как это полагается, слово «сэр».

– Капитан зовет, – ответил штурман, отвернувшись.

Капитан сидел на корме, в откидном кресле, и сосредоточенно жевал табак. При виде моей физиономии, он скорчил было гримасу, означающую улыбку, но моментально убрал ее: по выражению моего лица он понял, что улыбка здесь неуместна. Приняв обычный холодно-суровый вид, глядя в сторону, он выплюнул жвачку и для пущей важности насупил брови, выдерживая паузу.

«Ладно», – подумал я.

Наконец он произнес:

– Твое счастье, что вся эта бойня произошла в порту, где действуют законы суши, иначе бы тебе не сдобровать.

Я сделал шаг вперед.

. – Ваше счастье, – сказал я в тон капитану, – что и законы суши также на вашей стороне, иначе бы и вам не сдобровать.

Капитан грозно вскинул голову.

. – Вы видите это? – я указал на свое лицо. – Это дело ваших рук.

Мое и без того страшное лицо в настоящий момент, в припадке ярости, сделалось, вероятно, ужасным.

– Вы виноваты в этом! Вы! – наступал я, – И вы ответите за это!

– Почему я? – промычал капитан.

– Потому, что вы не изволили обратить внимание на мою жалобу. Этим вы дали боцману право издеваться надо мной. Вы, вероятно, думаете, что командуете галерой и держитесь ее порядков. Кто дал вам право так думать? – запальчиво кричал я. – Кто?

Капитан растерялся.