Лада догадывается: у каждой девушки есть мальчик. И у нее должен кто-то быть. Она еще точно не знает кто, потому что сидит между двумя парнями, и оба за ней ухаживают. Справа от нее - поэт Артур Воздвиженский, очень молоденький, почти мальчик. У него девичье лицо и голубые мечтательные глазки с беспокойным блеском. Темные волосы у поэта коротко пострижены, зачесаны челкой на лоб. Он много говорит и машет руками, как и все молодые поэты. Слева от нее сидит белобрысый подтянутый парень со скучающим выражением на лице. Может, это Евгений Онегин, а может, Печорин. Зовут его почему-то капитан Дин, хотя он, как сообщила Юна, никакой не военный, а просто студент МГУ. Но он тоже талантливый и умный. Юна сидит напротив - с драматургом. Лада слышала его имя - Макс Афанасьев, или просто Макс. Лада помнит кинофильм "Похищенная молодость". Там про девчонок и ребят, таких же, как они. Сценарий Макс писал. И пьеса его идет в театре - "Трое в постели". Лада не смотрела. Юна говорит: "Что-то потрясающее". А учительница истории Елена Ивановна Глебова назвала пьесу возмутительной пошлятиной. Кому верить? Лучше самой посмотреть и иметь собственное мнение. Главное, иметь собственное мнение. Макс самый старший здесь, ему уже под тридцать. Он похож на боксера, у него крепкие руки и тяжелый круглый подбородок. Клара, что сидит между композитором Радиком Грошем и художником Ильей Семеновым (тоже известным и, говорят, гениальным), оказывается, родная сестра Макса. Она дружит с Радиком. А Илья - с Авой, густо крашенной плоскогрудой девицей, которая без конца курит. Есть еще девушка Эла, пышная, с рыбьими глазами. Она много ест и пьет. Ухаживает за ней щупленький, тщедушный парнишка по имени Хол. А может, это его фамилия: тут ничего не поймешь.
По другую сторону от поэта сидит миниатюрная девушка с маленькой круглой головкой. Зовут ее Лика, она тоже знаменита, пишет коротенькие рассказы, которые называет то этюдами, то новеллами, то стихотворениями в прозе, печатается в журналах. Совсем недавно вышла в свет ее первая книжка под интригующим названием: "Голубое безумство". Хол сострил: "Глупое безумство". Но на его колкости здесь не обижаются. Лика довольно мила, интересна. Сама же она находит эти оценки изрядно заниженными, считает себя неотразимой, умной и талантливой. Она перманентно влюбляется в интересных парней, но те почему-то предпочитают волочиться за другими. Она уже успела пожаловаться Ладе, что еще не встретила человека, который по-настоящему сумел бы оценить в ней и женщину и поэтессу. И Лика, не теряя надежды, с чисто женской настойчивостью ищет этого человека. Осенью она была безумно влюблена в Дина - Дмитрия Братишку. Но и он скоро охладел к ней. Теперь она влюбленно смотрит на Артура Воздвиженского, самого модного поэта, из-за которого имел неприятности в райкоме Емельян Глебов. Но поэт после второй рюмки дарит одинаковые улыбки и белые стихи направо и налево: то Лике, то Ладе. Пожалуй, больше второй, чем первой. Это злит Лику и смущает Ладу: она не может понять, кто ж все-таки "ее мальчик" - капитан Дин или поэт? Вскоре Лада замечает, что она пользуется успехом у мужской половины, и это придает ей больше уверенности. Илья Семенов говорит ей через стол:
- У вас выразительное лицо, Ладочка. Вас никто не писал?
- Как? - не поняла она.
- Вы никому из художников не позировали?
- Нет, - смутилась Лада и покраснела.
- Отличный портрет можно сделать. Колоритный, - облизывая тонкие губы, увенчанные ниточкой черных усов, говорит художник. - Правда, ребята, великолепная модель? Для акварели. Огненные волосы, пламя!.. - Он щурит узкие с тяжелыми веками глаза, делая размашистые жесты худой рукой, точно набрасывая ее портрет.
Парни безоговорочно соглашаются:
- Да, здорово можно!..
Девушки смотрят на Ладу иронически, с явной неприязнью, точно они знают то, чего не знает эта завоображавшая наивная посредственность. Их взгляды говорят: "Ну что в тебе есть? Юность, свежесть? Это скоро пройдет". А поэт жужжит над ухом:
- Ты интересная. Хочешь, я посвящу тебе стихи? Для тебя одной. Нет, о тебе. Ну хочешь? - И не откладывая в долгий ящик, закатив глаза, пьяно импровизирует: -Ты янтарная роза. Ты осколок далекой эпохи, поднятый к нам балтийской волной. Ты туманность синей Галактики, ты частица Полярной звезды.
Лада смущенно улыбается, не зная, как ей отнестись к стихам поэта, тем более что стихи эти посвящаются ей. А Дин, наклонясь слишком близко к Ладе, говорит поэту с безобидной фамильярностью:
Читать дальше