Константин Золотовский - Рыба-одеяло

На дне Никита медленно приходил в себя. Наклонив шлем и опу­стив руки, он тихонько раскачивался в такт дыханию, выталкивая через клапан табунки воздушных шариков. Через некоторое время он под­нялся на трап.

Сома, обмотанного крепкими тросами, тащили к песчаному берегу человек пятнадцать. Гомон стоял в воздухе. Пес Тайфун скакал, греб лапами песок, лаял и рычал, норовя укусить речного богатыря. Не­сколько человек барахтались в воде, сбитые сомьим хвостом, а старшина баркаса упал в воду добровольно. У него загорелся пиджак от наспех сунутой в карман горящей трубки. И теперь, отфыркиваясь, он вылезал на сушу.

Сома выволокли. Поглазеть на него стеклась толпа народа.

Содомкин сбросил трос с подводного жителя и сел на него верхом. Сом вздрогнул и, извиваясь, пополз к реке.

– Везет! – закричали в толпе. – Ишь как отъелся на гусятине!

Сом проволок на себе Содомкина метра полтора, и в береговом песке оставалась за ними глубокая дорога.

Неожиданно сом выгнулся и ударил могучим хвостом, взметнув вверх песчаную пыль. Когда она улеглась, все увидели, что «рысак» то­ропливо пробирается к реке без всадника. А далеко в стороне подни­мается Содомкин, охая и хватаясь за ушибленные места.

– Беги за седлом! – крикнули ему зрители и кинулись ловить беглеца.

Часа два усмиряли воинственного усача.

– Шесть пудов в разбойнике, – определил дед.

И он почти угадал. Когда сома распилили, как бревно, поперечной пилой и взвесили на больших весах в складе, оказалось восемьдесят де­вять килограммов.

Сомовьей ухи было много – угощались кто только желал. Никита собрал чуть не всех ребятишек с побережья, чтобы лечить их от мало­кровия. Ребята охотно уписывали жареную печенку, а от сырой отка­зывались.

Мясо сома было мягким, хотя немножко и отдавало речной тиной, но водолазы с удовольствием ели свежую рыбу.

Никиту поздравляли, хлопали по спине. Лишь старшина, у кото­рого сгорел дотла карман, ворчал:

– Сплошные убытки от этого «малокровия»! Шлем помятый в ма­стерскую выправлять надо снести, ножовка где-то на дне валяется, ни одной сваи не спилено, пиджак спалил. Завтра я тебя, Никита, чуть свет на работу подниму!

Никита только промычал и мотнул головой в знак согласия. Рот его был занят большим куском сомовьей печенки. Одной рукой он накладывал себе в тарелку, другой – сидевшему перед ним худенькому бледному мальчику лет семи. Никита угощал своего юного гостя, но и о себе не забывал.

Когда «лекарство» было съедено, Никита запил его полведерной банкой воды, в которой плавал похожий на губку морской гриб для здоровья. Затем внимательно оглядел свою физиономию в зеркальце. Ущипнул себя за толстую красную щеку и остался очень доволен.

А Содомкин, весь разукрашенный йодом, с малиновой шишкой на лбу, сидел рядом со старшиной и о пари совсем не заикался. На Пушкова он посмотрел одним глазом, второй – заплыл от синяка.

– Ну, парень, – сказал Никита Содомкину, – превеликое тебе спасибо за медицинский совет. А то, знаешь, я очень испугался: встретил подходящую рыбу – сома, а взять не могу – малокровие мешает. Теперь вот, после печенки, хворь как рукой сняло! Я и тебе, парень, от синяков тоже советую сырой печенки попробовать.

В первые месяцы войны одна фронтовая газета сообщала, как не­большая группа наших почти безоружных моряков разгромила гитлеров­скую моторизованную пехоту.

Из приделанных к рулям автоматов мотоциклисты рассыпали вовсе стороны пулеметные очереди. Стрекоту было много, а попадаемость ни­чтожная: из ста пуль едва ли две достигали цели. С бешеной скоростью мчались гитлеровцы по прямым шоссейным дорогам. Но стоило им по­пасть на пересеченную оврагами или заваленную камнями местность, как пропадал весь воинственный блеск.

Недаром грозная мотопехота потерпела свое первое поражение на одном из скалистых диких островов Балтики. С ней встретились моло­дые водолазы с учебного судна «Устрица», которое потопил вражеский бомбардировщик. Моряки вытащили на берег все, что успели захватить с корабля, и спрятались за обросшие мхом камни.

Блестя рулями, по узкой тропинке, загроможденной множеством ва­лунов, извивалась цепь гитлеровских автоматчиков по направлению к островному маяку. Отступать от неприятеля было некуда. Кок Вере­тенников держал наготове спасенные с судна медный бачок и поварскую чумичку. Когда приблизился первый мотоциклист, кок приподнялся из-за укрытия и огрел его по каске длинной ложкой. Удар был не столько сильным, сколько неожиданным. Гитлеровец упал со своей машины. На него с размаху налетел второй, на второго – третий...