Владимир Митыпов - Инспектор Золотой тайги

– Согласен.

– Но не просто очерк. Я попрошу, чтобы вы нарисовали перед читателем яркую картину будущего Золотой тайги.

– Ну, это уже много сложнее,— Зверев с сомнением покачал головой.— Утопии не по моей части…

– Почему же утопии? Строгий инженерный расчет. Расскажите об электричестве и совершенных горных механизмах на приисках, об огромных заводах и городах в тайге, о железной дороге, пересекшей дикие ныне места. Разве это утопия? Да вот, извольте послушать,— Серов оживился и полез в ящик стола.— После прошлой нашей беседы — помните, Алексей Платонович? — я решил сам почитать о северных наших краях. Найти, к сожалению, удалось немного, но и этого хватило, чтобы пробудить живейший интерес… Вот и они!

Серов извлек несколько книжек в дешевых картонных переплетах и торопливо перелистал одну из них.

– Это,— объяснил он,— брошюра генерала Хлыновского «Угроза Сибирскому Востоку», написанная под сугубо военным псевдонимом «Часовой». Касаясь проекта постройки железной дороги, проходящей через наш север к Амурской железной дороге, он утверждает, что…— Серов, близоруко сощурившись, прочитал отчетливым голосом:— «…стратегическая, экономическая и политическая роль Северо–Байкальского пути так огромна в целях сохранения наших дальневосточных окраин, нашего военного престижа и военной чести, что скорейшая постройка его будет равносильна спасению отечества в годину бедствия».

Председатель поднял крупную, изрядно уже поседевшую голову, усмехнулся.

– Генерал, конечно, рассуждает по–генеральски. Нам он не указ, но то, что казалось реальным еще при самодержавии, тем паче может быть совершено освободившимся народом в целях чисто мирных… Или вот инженер Половников… Вы его, верно, должны знать?

– Да, я слышал о нем,— сказал Зверев, устраиваясь поудобнее в обширном кожаном кресле, ранее украшавшем, вероятно, кабинет какого–нибудь гильдейского купчины.— Лет десять назад он вел изыскания на предмет прокладки железной дороги от Иркутска до Бодайбо.

– Совершенно справедливо. Вот послушайте, что он писал: «Для нас должен быть особенно поучителен пример американцев, которые не задумываются сооружать все новые и новые железнодорожные линии по самым диким, неведомым районам, совершенно ненаселенными, казалось бы, не обеспечивающим ни одной тонны груза. И как по волшебству, край тотчас расцветает, открывается целый ряд новых предприятий, обнаруживается неистощимый запас нетронутых богатств; дикий и незаселенный край превращается в культурный промышленный район с богатейшими предприятиями, новыми городами и миллионами жителей. У нас же хотят поступать почему–то совершенно наоборот: сначала хотят достигнуть какими–то неведомыми, чудесными средствами развития края до крупного грузооборота и тогда только сооружать пути сообщения. Важно иметь только малейший залог того, что данный район таит в себе какие–либо естественные богатства: горно–промышленные, земледельческие или какие–либо другие, и уже судьба дороги должна быть обеспечена»… Вот так–с. И что вы о сем думаете?

– Нечто подобное, помнится, высказывали друзья моего отца, инженеры, профессора, собиравшиеся у нас на квартире,— Зверев с чуть грустной улыбкой человека, вспоминающего минувшее, взглянул за окно на неистовые краски заката.— Главное препятствие они усматривали в самодержавном образе правления в России.

– Вот видите,— удовлетворенно заметил Серов.— То препятствие устранено. Временное правительство, думается, соблазнялось примером Америки. Но это все равно что, сняв один хомут, тут же надеть другой, и не менее тяжкий… А вот деловитость людей инженерного толка нам весьма необходима. Скажем, железная дорога в северной тайге. Окупится ли она? И за счет чего? Золота? Его у нас копают с середины прошлого века и берут пудов по пятьдесят в год , так?

– Примерно… Но год на год, конечно, не приходится.

– Хорошо, и добыто за истекшее время около двух с половиной тысяч пудов. Согласитесь, немало. Но по отзыву горного инженера Боголюбского,— Серов легонько похлопал по лежавшим перед ним книжкам,— об иссякании золотых запасов не может быть и речи, ибо пески с содержанием пять — пятнадцать долей встречаются всюду, и не только в долинах, руслах, но даже на увалах. Что сие значит, вы, конечно, понимаете лучше меня.

– Да, край тот богат бесспорно,— кивнул Зверев.— Золото, платина, лес, пушнина. Возможны железо, медь, уголь. Я уж не говорю о минеральных источниках, могущих снискать краю славу второго Пятигорска. Но он и суров: годовые колебания температур лежат между пятьюдесятью градусами ниже и выше нуля по шкале Реомюра. Вечная мерзлота… Впрочем, я согласен написать очерк. Вы меня убедили: в России сегодняшнего дня можно и должно думать о будущем.