Иван Лепин: Стефан и Долбиков

— Есть. Две, а третья без ручки.

— Сделаю. Сегодня начнем с ребятами копать. Откуда велишь начинать?

— От пуньки — тут грядка у меня… А только куда ты торопишься? Отдохнул бы еще день-другой, — просительно сказала Ульяна.

— Это мне-то, здоровому мужику, отдыхать? — усмехнулся Стефан.

Ульяна махнула рукой: дескать, как знаешь, ты теперь в дому главный хозяин, И тоже улыбнулась, обнажив красивые белые зубы.

Все четверо ребят ходили в школу, и помощи от них Стефану было мало. Копал он огород, считай, в одиночку. Работал почти не отдыхая, неистово, с наслаждением. Соскучился по земле, по крестьянскому труду и теперь, казалось, отводил душу. Три Ульяниных курицы и петух прямо из-под лопаты хватали красных червяков и мгновенно проглатывали их. Стефан иногда не зло отпугивал кур: «Кыш, черти! Ай без голов охота остаться?» А сам понимал их жадность: «Надоели вам, поди, сырые бураки, разговляйтесь вкуснятинкой».

Земля была мягкой, поддавалась легко, и Стефан вонзал лопату одними руками, не помогая ногой. Вскопав сотку-полторы, сразу же и скородил деревянными граблями. Знал: высохнут комья, с ними будет трудно справиться.

Работал с утра до ночи. Прибегавшая на обед Ульяна упрашивала его не надрываться:

— Что люди подумают? Запрягла, скажут, мужика и покурить не разрешает.

А Стефан только рукой в ответ махнул:

— Пусть брешут. На каждый роток не накинешь платок.

За два с половиной дня огород был вскопан, и Стефан предложил начать посадку картошки.

— Холодновата еще земля, говорят старики, — сказала на это Ульяна. — Через недельку.

— Добро. Займусь тогда другим делом.

И Стефан начал копать новый погреб.

Разделавшись с погребом — он за день его выкопал, — Стефан решил съездить в Курск. Деньги у него были, и он хотел к майским праздникам купить кое-что из продуктов.

Рабочий поезд от Клинцов уходил рано утром, а прибывал пополудни, и Стефану хватило нескольких часов, чтобы съездить на рынок. Там он купил полтора пуда ржаной муки, полпуда пшена, шмат сала, сладостей для детей, а для себя — пять стаканов табака-самосада. Возвращался, довольный покупками и своей оборотистостью: дома он будет засветло и еще успеет починить дверь в закуте.

С Долбиковым после той встречи Стефан не виделся, а тут снова столкнулся носом к носу: начальник станции любил лично встречать приходящие и уходящие поезда.

— Здорово!

— Здорово.

— Откуда?

— Из Курска.

— За покупками ездил?

— Решил. Праздник, как-никак, надвигается.

— Да… Ты, слышал, неплохо зажил.

— Как сказать… Нормально для первого времени.

— Почему — для первого? Вроде не похоже, чтобы уезжать думал. Вон огород вскопал, хозяйством занялся. Да и Ульяна, — Долбиков хитро подмигнул, — баба еще в соку. Мужик ей нужен не только для хозяйства.

— Не пори чепухи. Табачком курским угостить?

Стефан вытащил из кармана брюк сложенную в несколько раз газету, оторвал прямоугольничек для самокрутки. Долбиков стоял напротив и что-то обдумывал.

— Слушай, Стефан, у меня просьба к тебе есть, — сказал так, вроде бы только что ему пришло на ум то, о чем хотел просить. — Я, видишь, инвалид, жена на сносях, отец совсем плох, одни дети у меня помощники. И то_ никудышные — школяры. Помоги огород вспахать.

Стефан поднял на Долбикова единственный глаз.

— Вспахать? На корове?

— Не твоя забота. На воле хотя бы.

— Д-д-ды, — замялся Стефан, — у меня своей работы…

— Очень прошу. Может, и я чем полезен буду. Кормежка моя, плачу деньгами. Выручи, будь другом.

«Друг мне нашелся», — ухмыльнулся Стефан. Но, с другой стороны, рассудил: возможно, и впрямь Долбиков пригодится. Жизнь, она ведь штука со множеством неизвестных. Глядишь, и к Долбикову за чем придется обратиться. Да и действительно инвалид он.

— Подумаю, — неопределенно сказал Стефан, и Долбиков по тому, как это было мягко произнесено, понял: Стефан согласен.

— Так я на послезавтра отпрашиваюсь, — предупредил он. — Прямо с утра и приступим.

Едва забрезжил рассвет, Стефан явился к Долбиковым. Постучал костяшкой пальца в окно, крикнул, обращаясь к жене Долбикова:

— Поторопись, Марья, с дойкой.

А сам направился за сарай — готовить двухколесную телегу-колымажку. Вчера вечером Долбиков приходил к Ульяне, выклянчил у нее вола на день. Ульяна долго сопротивлялась: «Меня с председателей вытурят, если в райкоме узнают, что я тягловую силу разбазариваю». А Долбиков обнажил культю и сует ее в лицо Ульяне: «Как я одной рукой буду копать?» — «А ты вспаши. У тебя корова есть». — «Она после зимы еле на ногах стоит».