Владимир Фалеев - Дом моей судьбы

Несколько вечеров толковали мы с Александром то в купе вагона, то на морозном воздухе, удаляясь в перелески, на лесные вырубки, гуляя по леспромхозовским поселкам. Натура восторженная, он вовлекал меня в споры, щедро сыпал фактами, философскими категориями, книжными примерами.

За окном катилась стена сосняка. Иногда подбегали прозрачные березняки, кустарники. На каждой станции агитпоезд «Молодогвардеец» загоняли в тупик на двое-трое суток, и мы, живя в вагонах, в купе, питались в ресторане, а днем и вечером ездили на машинах или ходили пешком в клубы, в красные уголки предприятий, в цехи, даже на лесные деляны, где беседовали с собравшимися, читали стихи, лекции… В агитпоезде ехали артисты, поэты, библиотекари, комсомольские работники…

— Вы упомянули о дневниках современных ребят, — напомнил я однажды Александру. — Неужели и ныне есть Печорины и Онегины, имеющие личные журналы? Это же мода девятнадцатого века…

— Есть! Их миллионы! Но дневники секретные. Никто из ребят не доверяет взрослым свои тайны. Отбирают такие записки матери у дочек и сыновей, сжигают в печах. Единой точки зрения на ребячьи тайные дневники у педагогов нет. Откровенные записки богаче и достовернее всяких социологических анкет! Лермонтов — чудо, феномен! Из его писем, стихов, воспоминаний, заметок ребята составили карту характера поэта. Сравниваем натуру гения с характерами нынешних комсомольцев и обнаруживаем ключ… Ключ к исследованию всякого характера!

— Что-то мистическое, — поморщился я. — Ключ к душе…

— Не к душе, а к характеру! Ясно море! Чего же тут забавного? Куда шагнула наука? В космос шагнула! Нырнула в глубь гена! Головой влезла в расплавленную до миллионов градусов плазму. Тонкие, острые, быстрые умы сверлят все, что подвернется… А кто их оттачивает? Учителя! Выискивают в детях росточки дарований. Нужны ядерные физики — пожалуйста! Требуются изобретатели — уводят целую колонну! Сотнями и тысячами поставляют школы инженеров, музыкантов, спортсменов, врачей… Но кто ныне занимается воспитанием характера? Часто только бабушки и дедушки… Верно ведь?

Я насторожился.

— А что тут плохого? Учителя тоже воспитывают!

— Учитель дает на уроках знания. У него методы словесные. Представьте: гимнастике обучали бы в классе, не пуская ребят в спортзал? Не давая спортивных снарядов? А? Гимнастика без воспитательных снарядов и без упражнений… Ха-ха!

— Есть пионерская и комсомольская организации!

— Во! В точку! — обрадовался Александр. — Мощная сила! В нашей Лесной школе не было делового порядка. Десять избранных бегают по полю стадиона, а сотни на скамеечках корчатся от переживаний… Так было!

— И это тоже воспитание!

— Бросьте, — жестко произнес собеседник. — Времяпрепровождение… Слыхали миф об Афине? Ее Зевс извлек из своей головы. Мудрая сказка. Голова — мышление и познание. Верно? Из головы людской, как из уха Зевса, извлечены железные дороги, города, спутники, заводы, книги, одежда, музыка… Природа лишь сырье. Человек — фабрика мысли, преобразующая сырье. Требовался бог Зевс — вытащили тоже из уха. Не годен — сбросили с пьедестала, раскрошили мрамор. Захотелось лучей лазера — добываем из черепа чертежи. Из шкатулки черепа мы выхватываем всяческие драгоценности да еще торопимся — давай, давай! Скорее, скорее! Все годится — бриллианты нейтронов, математические формулы, шахматные задачки, химические элементы, автомашины и стихи… Правильно рассуждаю?

— Вроде бы так… — уклончиво согласился я. — При чем тут комсомол?

— При том!.. Кто укротил Геру? Не помните? У древних греков было много богов. Гера, жена Зевса, олицетворяла силы природы, в ней воплощались жизненная стихия, инстинкты. Если Афина — это мудрость, то Гера — своевольница, в ней добро и зло, алчность и скромность, любовь и гнев, она чувственна и своенравна, толкала людей на неразумные поступки.

— Ничего не понимаю, — признался я. — Даже тоненькой паутинки связи не усматриваю с комсомолом.

— Привыкли мед ложкой хлебать? Пчелы его с цветков собирают по крохам. Жизнь конфликтна, мы учим ребят разрешать конфликтные ситуации! Этим и тренируем характер в нужном направлении. Ясно теперь? Вы ведь сочинитель. Не Лермонтов, конечно, но авторучкой по бумаге — чирк, чирк… Поищите в своей шкатулке, — он постучал себя по голове, — интересный выпускной бал для школы. Чтоб с песнями, с играми!

— Пьесу, что ли? Затрудняюсь.

— Тогда сценарий районного комсомольского семинара! Не эталонный, хотя бы повеселей, пооригинальней. Опять не хотите? Вот такие вы все, писатели! Небось слыхали о царских балах в Зимнем дворце? О королевских маскарадах и праздниках? В большом зале играет оркестр, танцуют пары мазурку, вальс… Здорово! Вдруг из дверей вылупляются величества — король и королева. Все замирают, кланяются. Тут кто-то от имени самодержца объявляет громким голосом: «Господа! Дамы и кавалеры! Отныне и навсегда на балу танцевать и петь станут лишь их королевские величества!» Гости смирнехонько склоняют головы. Правильно?