Лев Правдин - Океан Бурь. Книга вторая

Заметила Елена Карповна это переглядывание или нет, ни Володя, ни Тая не поняли, но грозная старуха неожиданно протянула руку и пригладила растрепанные Тайкины волосы.

— Балерина… — прошептала она на всю комнату, пугая Таю неожиданной своей лаской. Но тут же снова пригрозила, и теперь уже ободряюще: — Возьмусь я за вас…

И вышла, прямая и неприступная, ни на кого не поглядев.

Вернувшись в свою комнату, Снежков рассказал все это Валентине Владимировне.

— Золотая старуха! — с каким-то особенно радостным удовлетворением сказал он. — Настоящий человек!

— Да. Я вначале ее боялась, а потом поняла: она очень добрая. Но только, как это объяснить тебе, доброта у нее дорогая. Много она за нее требует.

— Это и отлично! — радовался Снежков.

— Да, конечно. Только не всякий это выдержит, доброту-то эту. Она требует от человека полной преданности своему делу. А главным делом она считает искусство.

Узнав, как Елена Карповна вдруг приласкала Таю, Валентина Владимировна заметила:

— Значит, она и Таю включила в свою коллекцию.

— В какую коллекцию?

— Ты видал ее музей? Ну вот. Туда попадают только настоящие изделия мастеров. Только настоящее и самое прекрасное. Вот Володю она давно уже включила за то, что он внук Великого Мастера и сам хочет стать мастером. И тебя тоже, я это сразу заметила. Теперь и Тая туда попала.

— И ты?

— Нет. — Валентина Владимировна засмеялась. — Вы все у нее в тайной комнате. Под стеклом. А я в той, где она сама живет. Я не произведение искусства, а просто обиходная вещь.

— Ну, это мы еще посмотрим!

— Спорить с ней и не берись.

— А себя она кем считает?

— Вот уж не знаю. В театре ее очень ценят как замечательного мастера по росписи тканей. Ее в Москву переманить пытались. Не поехала… Открой окно.

Гроза пронеслась. Город, начисто умытый весь, — от крыш до панелей и мостовых, до самого последнего листочка в садах и скверах, дышал чистейшим и тоже начисто промытым воздухом.

— Золотая старуха, — повторил Снежков, сидя на подоконнике.

— Надо спать, а то завтра меня не поднимешь. И совсем не надо было будить Володю.

— Он сам проснулся, Я думал, как бы он не испугался…

Сонным голосом Валентина Владимировна проговорила:

— Ты сам скорее испугаешься, чем он…

— Золотой парень, — с удовольствием проговорил Снежков, но Валентина Владимировна уже спала. До него донеслось только ее ровное дыхание. «Любимая сестра Валя, — подумал он, — вот мы и отыскали друг друга. Как это хорошо получилось!»

А «золотой парень» лежал в своей постели и думал, отчего это люди долго вырастают. Подарили человеку отличное охотничье ружье, но воспользоваться им он сможет еще не скоро. Когда вырастет. То же самое и с моторной лодкой. За руль дадут подержаться, вот и все. Хоть бы немного подрасти!

После грозы наступила такая светлая, такая хрупкая тишина, что слышно, как за окном с крыши и с деревьев скатываются редкие капли и звонко падают на мокрую землю. Дверь в столовую Володя нарочно не закрыл, чтобы видеть чайник-котелок, который он специально для этого поставил на тот угол стола, который ближе к двери. Блестит в прозрачной лунной темноте даже ярче, чем сама луна. Отличная вещь! Как это Володя жил и не знал, что на свете существуют такие необыкновенные люди, которые выдумывают такие великолепные вещи?

Володя зевнул и хотел вытянуться во весь рост. Голова его уперлась в завитушки, из которых сплетена спинка его кровати, а ноги наткнулись на завитушки с другой стороны. Что это? Он уже подрос настолько, что ему стало тесно в кровати! Вот это да! Только сейчас заметил. Значит, еще вчера он был меньше ростом?..

Ура, он растет!

Сон отлетел от него. Он со всех сил нажал на завитушки. Они спружинили под ступнями и тихо скрипнули. Нет, теперь эта кровать не для него! Теперь ему надо больше места. Он вырос. Он уже не ребенок. Он мужчина.

Это открытие подняло его с постели. Все равно не уснуть в такой теснотище. И тут его осенила одна чудесная мысль, которую он немедленно и осуществил. Прокрался в сени и достал свое ружье, а проходя через столовую, прихватил чайник-котелок. Все это охотничье снаряжение он разложил на медвежьей шкуре и сам улегся тут же, завернувшись в одеяло и подложив под голову подушку.

Все в полном порядке: он лежит на медвежьей шкуре, и над ним в чистом небе сияет самая главная, самая яркая, зеленая вечкановская звезда.

На этом, как считает сам Володя, закончилось его детство. Он переплыл свое Море Ясности, и теперь перед ним расстилаются необъятные, неспокойные, полные неожиданностей просторы Океана Бурь.