Пантелеймон Романов - Русь. Том II

— Что же это значит? — сказал он с паучьей насупленностыо и обиженностью. — Сколько начальник отдела ни назначал мне прийти, всё я не могу застать его. Я наконец не… не понимаю такого отношения.

Он вздёрнул своими и без того приподнятыми плечами, сделав руками неопределённый жест, и опять опустил плечи.

— Его срочно вызвали по очень важному делу, — сказал Митенька. — А вам что было бы угодно узнать от него?

— Как что? — почти гневно вскричал генерал, глядя на Митеньку своими круглыми рачьими глазами с красными веками, — как что?! Я подавал заявление о принятии меня на службу и до сих пор не знаю, каков результат.

Он гневным жестом раздвинул фалды сюртука и без приглашения сел в кресло для посетителей, но так как он был маленького роста, а кресло очень глубокое и мягкое, то он весь ушёл в него, и из-за круглой мягкой кожаной спинки только едва виднелась его голова с реденьким пробором ничтожного остатка волос.

Он сел так, как садятся, когда приходят к хозяину по его деловому приглашению, и вместо него приходится беседовать со слугой.

— Я уже целую неделю прихожу, а его всё нет.

— На службу м ы вас уже зачислили, — сказал Митенька холодно и сел на председательское место за письменным столом.

Генерал быстро повернулся в своём кресле. Он заторопился, хотел было встать, но не мог сразу выбраться из засосавшего его кресла. Наконец, встав, красный от напряжения, он уже с совершенно другим выражением почтительности обратился к Митеньке:

— Это уже определённо? Простите, я не знал, что вы осведомлены об этом.

— Я осведомлён обо всех делах начальника отдела, — сказал Митенька ещё холоднее.

И генерал принимал этот его тон, и не только принимал, а сделался вдруг необычайно почтительным.

— Позвольте вам предложить пройти в отдел и ознакомить вас с будущей вашей деятельностью, — сказал Митенька.

Генерал с готовностью шаркнул своей короткой ножкой.

Войдя в отдел, Митенька прошёл между столами, как проходил Лазарев, глядя поверх голов служащих, и сказал, обращаясь к секретарю:

— Марья Ефимовна, будьте добры дать е г о п р е в о с х о д и т е л ь с т в у карту прифронтовой полосы.

Служащие при этой фразе удивлённо подняли головы и смотрели на низкорослого человека в штатском сюртуке.

— Вы назначены главным ревизором конского состава всего Северо-Западного фронта, — сказал Митенька. — Поэтому, если не хотите терять времени, можете теперь же заняться изучением по карте всех ваших полномочий.

Генерал слушал, чуть наклонив набок и вперёд голову, как слушают приказания начальства, изредка вскидывая на Митеньку глаза.

— Вот здесь и можете расположиться, — закончил Митенька, раскладывая на столе поданную секретарём карту и подвигая генералу стул, который тот с испуганной поспешностью подхватил из рук Митеньки и, шаркнув опять ногой, несколько раз поблагодарил.

Оставшись с картой один, он достал пенсне на широком шнурке, сурово посмотрел в него на свет, потом углубился в карту с таким серьёзным видом, как будто ему предстояло составить диспозицию сражения.

Через неделю он пришёл в военной генеральской форме.

В день отъезда в столице было неспокойно, но Лазарев был в великолепном настроении. Он, как всегда в таких случаях, крупными шагами ходил по отделу и заговаривал со всеми тем добродушно-покровительственным тоном, который свойствен сановникам, снисходящим в минуты благодушия до разговора с самыми ничтожными из своих подчиненных.

У Лазарева же хорошее настроение выражалось ещё в шутках над генералом, которому сказали, что поездка имеет важное значение и его роль в ней будет очень значительна.

Генерал в своём новом мундире с плетеными золотыми эполетами, похожими на губернаторские, деловито-важно слушал то, что говорил ему Лазарев, стоя перед его столом и покачиваясь с каблуков на носки. Иногда генерал, когда его никто, как он думал, не видел, подходил к зеркалу в углу и приглаживал свои редкие остатки волос, окрашенные в чёрную краску и густо смазанные фиксатуаром.

На вокзал Митенька поехал с Лазаревым на его лошади, а сзади на извозчике — генерал. Около вагона уже дежурил Онуфриев, посланный вперёд взять билеты и занять купе. Он, отдав честь и пропустив Лазарева с Митенькой вперёд, пошёл вслед за ними, говоря, что всё благополучно.

— Молодец, Онуфриев, — сказал Лазарев, который был одет в офицерскую бекешу с карманами и в большой папахе, сильно сдвинутой назад. На плечах у него были п о л к о- в н и ч ь и (нестроевой чиновничьей военной формы) погоны.