Дмитрий Снегин - Собрание сочинений в пяти томах. Т. 5. Повести

— Какая мерзость! Полюбуйтесь, — возмущенно проговорил он. — Посмотрите, что один из этих молодчиков хранит у себя.

Все обступили генерала, который с возмущением бросил на стол пачку открыток непристойного содержания, среди которых как бы случайно затерялась фотография какой-то грузной, не первой молодости женщины.

— Эти богатства обнаружены у их радиста, — объяснил Артем Иванов.

— А ну, ведите... ведите голубчиков. Переводчицу Женю сюда и чистую карту мне, а эти пока унесите, — протянул он свои оперативные документы Серебрякову.

Ввели пленных. Их было трое: командир корабля — обер-лейтенант, высокий, стройный блондин с острым подбородком, штурман — лейтенант, широкий в плечах детина, и радист-стрелок — угрюмый, в летах обер-ефрейтор, с густой сединой на висках и вильгельмовскими усами торчком. Пленные вытянулись у порога и неотрывно смотрели только на Панфилова, сразу распознав в этом человеке старшего начальника.

— Садитесь, — приказал генерал, оглядывая пленных без любопытства.

Переводчица Женя Иванова повторила приказ по-немецки, и офицеры сели, высоко подняв плечи. В их глазах было и нескрываемое любопытство, и неприкрытый страх.

Обер-ефрейтор продолжал стоять, в его стальных глазах светился огонь стойкой ненависти и презрения.

— Пусть и он садится, — обратился генерал к Жене, девушке с мальчишеской прической и густыми оспинками на всем лице. Немец что-то отрывисто и грубо ответил и перевел тяжелый взгляд на своего командира корабля.

— Он не может сесть без разрешения своего начальника, — с легким недоумением сказала Женя, но в ее голосе звучала едва уловимая ирония.

— Садись! — по-немецки приказал генерал и сопроводил приказание ударом кулака по краю стола. От неожиданности оба офицера вскочили и тотчас сели снова. Тяжело сел и стрелок-радист.

— Так-то лучше, — не то улыбнулся, не то просто скривил губы генерал.

После первых же вопросов он убедился, что обер-ефрейтор обладает неограниченной властью над своими офицерами, и те, будто загипнотизированные его взглядом, по-мальчишески мнутся и мямлят, боясь отвечать прямо на поставленные вопросы.

— Начальник разведки, — сухо сказал Панфилов, — займитесь этими юнцами... Накормите, дайте им водки, а я поговорю наедине с этим фашистским зубром.

Офицеры встали и, повернувшись как на параде, исчезли за дверью.

Почувствовав что-то недоброе, обер-ефрейтор медленно поднялся, заложил руки за спину. Глаза его провалились, и лицо стало землисто-серым. «Все, что они знают о дислокации и намерениях командования, — они мне скажут, — подумал генерал о немецких офицерах. — А с этим у меня разговор особый».

— Женя, спроси его, зачем он сюда пришел?

— Так мне приказал мой фюрер, — вскинув тяжелую квадратную голову, глухо ответил фашист.

— А как он сам думает на этот счет?

— Он ничего не думает. Он спасает цивилизацию от варваров... Германии свыше предопределено господствовать над миром... Гитлер раздавит Россию, покорит ее вассальные туземные окраины. Да, он знает, что его сейчас расстреляют в этом паршивом русском селении, но он также знает, что завтра здесь не будет русских, а будут немецкие солдаты.

— Под Москвой у русских осталась по существу одна дикая дивизия, с которой мы быстро справимся, и будем в Москве. Так приказал фюрер и так будет... Я сказал все и больше не скажу ни слова, — закончил угрюмо обер-ефрейтор и прислонился своей квадратной головой к стене.

Панфилов пристально посмотрел на немолодое лицо фашиста, заметил седину на висках, покачал головой, и на его губах непроизвольно появилась презрительная усмешка. Генерал пододвинул к себе пачку карточек с изображением обнаженных красавиц и, не глядя на обер-ефрейтора, спросил:

— Женат?

— Да, женат. — Немец от неожиданности вопроса даже подался вперед, и на его лице проступили признаки улыбки.

Генерал приказал обер-ефрейтору подойти. Когда тот приблизился и застыл в неподвижной позе, Панфилов протянул ему фото:

— Это ваша жена?

Немец впился глазами в открытку, но тотчас оскорбленно отвел их в сторону.

— Нет, — глухо выговорил он.

— Тогда, может быть, эта? — и Панфилов показал еще одно изображение.

Обер-ефрейтор, не разжимая крепко сомкнутого рта, отрицательно покачал головой.

— Тогда найдите сами фотографию вашей жены! — сдерживая гнев, с омерзением протянул пленному всю пачку Панфилов и терпеливо ждал, пока тот, наконец, нашел среди порнографических открыток изображение своей жены.