Арон Эрлих - Молодые люди

— Каменщик! — снова склонилась она над фотокарточкой. — Уже не токарь больше, как мечтал с детских лет, а строитель-каменщик. И, видать, доволен, горд… Смотри, сколько достоинства, уверенности, силы! Или мне это только кажется?.. Как по-твоему?

С тайной радостью вслушивался Толя в это «ты» — совсем недавно она стала называть его на «ты» — и так же скрытно подумал о сердечной, с детских лет, дружбе Наташи с Алешей. В письмах еще кое-как можно было обходить свою тайну, умалчивать о негаданном своем счастье, — а приедет Алеша, и тайна эта тотчас сама собою откроется перед ним… Как он ее примет?

Наступила экзаменационная сессия. Толя успешно сдавал один предмет за другим, и вот уже оставался ему последний экзамен — настолько для него легкий, что он почти не готовился. Толя уходил по утрам из дому с учебником (внутрь толстого учебника вложен Алексей Толстой), отправлялся в сквер против кино «Ударник» либо на пристань речного трамвая и читал, читал, под сенью тополей сквера или на открытой палубе быстроходного катера, читал больше рассказы Толстого, нежели хорошо знакомый учебник.

В одну из таких поездок по реке надумал Толя вдруг сойти с пароходика на промежуточной пристани, вблизи той улицы, где живет Вероника: так давно он не виделся с нею!

И даже дома у Вероники он встретил все того же Олега Ивановского. При появлении нового гостя Ивановский поднялся со стула, стоял молча и выжидательно. Вероника оставалась на диване, в своей излюбленной домашней позе, подогнув под себя ноги. Озорные светлячки резвились в ее глазах.

— Толя!.. Олег!.. — сказала она после продолжительной паузы. — Что вы так глазеете друг на друга, точно лермонтовские герои перед ссорой?

Оба молчали.

Вероника рассмеялась, сказала, что ничего не остается, как сейчас же принести чай — спасительное средство любой хозяйки в щекотливую минуту. Она так и сказала: «в щекотливую минуту», не только не таясь, не маскируясь, но с удовольствием, с насмешливым вызовом подчеркивая особенность встречи двух противников.

Лишь только она вышла, Ивановский сказал:

— Послушай… Принесут сейчас чай, придется разговор поддерживать, может быть, даже любезничать друг перед другом, точно оба обрадовались встрече?.. Думаю, не по душе это и тебе… Ты по делу сюда или так, случайно?

— А зачем тебе?

— Из самых лучших побуждений спрашиваю. Если по делу, я немедленно исчезну. Если без дела, тогда ты сматывайся отсюда.

Толя не успел ответить, — Вероника вернулась с подносом, на котором принесла и чайник, и посуду, и коробку с печеньем, и бумажные салфеточки.

Сели за стол все вместе. Вероника оживленно исполняла обязанности хозяйки, одинаково расположенной к обоим своим гостям. Но по временам, — так казалось Толе, — по временам она украдкой бросала ему взгляд, полный лукавого блеска. Взгляд этот мог означать: «Сердишься!.. Ну, мало ли что бывает между людьми!.. Учись у меня и выдержке, и достоинству, и любезности». Выпили по чашке чаю. Вероника предложила еще.

— Спасибо, — отказался Олег. — Я теперь пойду.

— Почему?.. Вы сказали, что сегодня совершенно свободны!

— Нет, я вспомнил… Мне…

— Ничего вы не вспомнили. И никуда я вас не пущу.

— Правда, я вспомнил, что мне надо сегодня в Ленинскую библиотеку.

— Не выдумывайте.

Она снисходительно улыбнулась, мягко коснулась локтя Ивановского, снова заставила его опуститься на стул.

— Толя, — спросила она вдруг, — ты на лето поедешь куда-нибудь?

В эту минуту Толя, приподняв фарфоровую чашечку, внимательно рассматривал синие цветочки на ее желтых, просвечивающих боках.

— Поеду, конечно, — ответил он. — На практику. Как все.

— Нет, а после практики?

— Ты хочешь спросить, куда я отдыхать поеду? Никуда. Денег нет.

— Поедем вместе на уборку урожая?.. Я уже подала заявление. Куда-нибудь на Алтай или в Казахстан… Поработаем до глубокой осени…

— Ты?.. И думаешь выдержать?

— А почему бы нет?.. Как все, так и я. Не сахарная.

— Да. Но и не железная. Скорее — фарфоровая, — сказал Толя и осторожно поставил хрупкую чашечку на блюдце. — Не по плечам ты себе отдых надумала.

— Не по плечам!.. Увидишь, отлично справлюсь… Вот и Олег едет…

Толя выпрямился на стуле и внимательно, с молчаливым изумлением оглядел обоих. Шутит она? Нет, не шутит. С этого мига все звенья — от первого, как будто дурашливого признания Вероники в самом начале зимы до последних, так подозрительно участившихся встреч ее с Ивановским, завершившихся теперь вот этим ошеломительным известием о совместной поездке на целину, — сложились в единую цепь…