Владимир Корчагин: Путь к перевалу

— Благодарю вас, постараюсь, — ответил Ашмарин, прощаясь. Разыскав в блокноте набросанный в редакции план, он поставил на втором пункте жирную птичку, а рядом — большой восклицательный знак.

«Теперь — беседа с кем-нибудь из сотрудников. Что же, зайдем к «растущему» Чепкову, послушаем, что он скажет…»

Заведующий кафедрой региональной геологии принял Ашмарина в подвале кернохранилища, у высоких стеллажей с образцами. Худой, длинный, в черном, со следами кислоты халате, с папиросой в зубах и заметной щетиной на щеках, он походил больше на продавца керосинной лавки, чем на доцента университета.

Приход корреспондента не произвел на него, по-видимому, ни малейшего впечатления. Он коротко извинился за то, что должен закончить разговор с «товарищами из треста», без лишних слов пододвинул Ашмарину свой стул, перебравшись на край стола, и, взяв кусок керна, начал обстоятельно, со знанием дела, объяснять сущность какой-то ошибки, допущенной буровиками на нефтяной площади. Все это заняло у него не больше десяти минут, после чего трестовские геологи ушли, а Чепков обратился к Ашмарину:

— Теперь я к вашим услугам.

— Простите, что отнимаю у вас время, — сказал Ашмарин, невольно проникаясь уважением к этому энергичному человеку с руками рабочего..

— Ну, если каждый будет считаться со своим временем! — Чепков дружески похлопал Ашмарина по плечу. — Давайте выкладывайте, чем могу служить.

«А ведь, пожалуй, Бенецианов прав, — подумал Ашмарин. — Впрочем, первое впечатление может быть обманчиво».

— Меня интересуют некоторые ученые факультета, — начал он осторожно. — Вот, к примеру, доцент Воронов и доцент Стенин… Хотелось бы узнать мнение товарищей о них, мнение их коллег.

— Воронов и Стенин?.. Что же, доценты как доценты. На факультете занимаются тем же, чем все мы. И в общем-то неплохо. Если вы имеете в виду их общественную деятельность, то Стенин, конечно, более активен. Однако на посту секретаря он недавно. Собственно, от меня и принял дела полгода назад. А что касается их роли в науке, то, видите ли, какое дело…

Чепков спрыгнул со стола и, отогнув полу халата, полез в карман за папиросами. Ашмарин поспешил раскрыть блокнот.

— Дело в том, что во все времена, — продолжал Чепков, раскуривая папиросу, — в науке было два основных направления: наука для науки и наука для народа, для людей, для нас с вами. Причем у нас, в геологии, линия раздела между этими направлениями всегда была, пожалуй, наиболее четкой. Мы, геологи-ученые, в большинстве помогаем геологам-производственникам, даем конкретные рекомендации, как наиболее легко и быстро находить и разведывать месторождения полезных ископаемых. Что было бы, если бы мы отмахнулись от этих задач? К кому бы тогда пошли вот они, те, что только что были здесь? Одним словом, это направление не нуждается в рекламе. Мы, по сути дела, такие же труженики, как и наши товарищи, работающие в поле.

Чепков усмехнулся:

— Недаром некоторые «ученые» даже не признают нас за своих коллег. Но меня лично это не очень трогает. А вот Воронова, да и Стенина, все это, видимо, не устраивает. Очень хочется им прослыть творцами чего-то нового, необычного, а на деле такого, в чем могут разобраться только избранные, если вообще там есть в чем разбираться. Удивляюсь я, между прочим, тому же Воронову. Сын рабочего, бывший солдат, а строит из себя эдакого аристократа от науки. А в общем, походите, посмотрите. Вам, как свежему человеку, все это будет виднее. — Чепков бросил окурок в ящик с песком.

Ашмарин посмотрел на его смятый воротник, черный лоснящийся галстук и подумал:

«Да-а, этого не назовешь аристократом. Работяга… И, главное, без всякой позы, даже не подумаешь, что перед тобой доцент, заведующий кафедрой. А у Стенина в самом деле проглядывает что-то такое… аристократическое. Кому же из них верить? У этого, кажется, все, как на ладони. А Стенин, тот не прост. Совсем не прост!

Что же, посмотрим на самого Воронова».

Разыскав кабинет заведующего кафедрой минералогии, Ашмарин постучал. Открыл дверь и… невольно остановился на пороге. Вместо ожидаемых кресел и массивных письменных столов он увидел нагромождение приборов, распределительных щитов и панелей, причудливое переплетение проводов, экраны осциллографов. В нос ударил запах канифоли.

Что такое? Куда он попал? В глубине комнаты, возле огромной медленно вращающейся махины, возилось несколько человек. Навстречу Ашмарину шагнул молодой плечистый мужчина с ярко-красным цилиндриком «сопротивления» в петлице халата.