Владимир Корчагин - Путь к перевалу

Нельзя сказать, чтобы молодой заведующий кафедрой не представлял всех трудностей, которые встанут на этом пути. Однако то, с чем пришлось столкнуться в действительности, оказалось несравненно сложнее. Пришлось начинать с нуля, создать совершенно новую методику исследований, построить новые приборы, подготовить новые кадры. А главное, нужно было пробить ту стену недоверия, которая всегда встает перед новым и которая на геологическом факультете оказалась особенно прочной.

Единственным орудием в поле геологи привыкли считать молоток, а в лаборатории — микроскоп да паяльную трубку, и к новым методам заведующего кафедрой минералогии слишком долгое время присматривались — кто с осторожностью, кто с недоверием, а кто и просто враждебно. Его считали фантазером. Над ним посмеивались. Его урезывали в средствах. Ему просто мешали. И надо было иметь железное упорство и неиссякаемую работоспособность, чтобы не сойти с избранного пути и уже в течение первых лет добиться таких ощутимых научных результатов, которые не только позволили выжить и утвердиться новой проблеме, но и получили всесоюзную, даже мировую известность.

Впрочем, не удалось бы это и Воронову, если бы не смог он с самого начала подобрать и спаять одной идеей дружный коллектив учеников и помощников, которые работали сейчас в его кабинете. Воронов это понимал, и потому не было дня, чтобы он не уделил всем им хотя бы несколько минут внимания. С этого начиналось почти каждое утро заведующего кафедрой.

Вот и сегодня, едва сняв плащ и шляпу и быстро, на ходу, отбросив назад густую копну светлорусых волос, он прямо от вешалки прошел в дальний угол кабинета и остановился возле одного из техников-монтажников.

— Ну, как с механизмом поворота, Борис?

— Вот, Юрий Дмитриевич, пожалуйста, — протянул тот Воронову чертеж.

— М-да… А ведь, пожалуй, так не пойдет. Кристалл должен поворачиваться в трех плоскостях. Понимаете? Обязательно в трех. Обдумайте еще раз. Ну, и не поленитесь покопаться в книгах. Не выйдет, вместе посмотрим.

Борис почесал в затылке и, взяв чертеж, направился в библиотеку. А Воронов прошел в другой конец кабинета и подсел к столу кристаллографа Бойцова, который уже несколько дней подряд моделировал сложную решетку дистена.

Это было нелегким, но интересным делом: разноцветные шарики различной величины, изображавшие ионы алюминия, кремния и кислорода, выстраивались в стройное пространственное сооружение, представляющее точную модель кристаллической решетки минерала. На первый взгляд это напоминало увлекательную игру. Но Воронов знал, сколько труда и упорства нужно для того, чтобы по нескольким математическим константам создать модель внутренней структуры кристалла, да еще такого капризного, как триклинный дистен. Поэтому беседа с Бойцовым затянулась. Пришлось перелистать не одну книгу и сделать не один десяток расчетов, прежде чем удалось уточнить некоторые детали структуры и заполнить все ячейки пространственной решетки.

Затем Воронов поговорил с обоими физиками, теоретиком Бергом и экспериментатором Степаненко, поинтересовался работой аспирантов и только после этого сел за свой стол.

Здесь его ждали письма. Работами Воронова интересовались не только минералоги и кристаллографы, но и физики, химики, оптики, металлурги. Новая проблема находила все больше последователей. Расширялся круг объектов исследования. Очевиднее становилась практическая ценность работы. Казалось, все складывалось как нельзя лучше. Но именно в последний год что-то словно надломилось в кипучей жизни заведующего кафедрой. Он помрачнел и замкнулся, стал еще более молчалив. Улыбка исчезла с его лица.

Разобрав почту, Воронов выбрал из пачки писем толстый конверт и отложил его в сторону. Затем придвинул свежие журналы и, взяв последний номер «Геохимии», начал просматривать оглавление. В это время к нему несмело подошел Борис:

— Юрий Дмитриевич, разрешите мне часа на два уйти с работы.

— Да, конечно, — ответил Воронов, не отрываясь от журнала, — а что у вас?

— Понимаете, жена приезжает из командировки. Надо бы ее встретить.

— Жена? — Воронов вдруг насупился, но тут же постарался улыбнуться. — Да, конечно, идите, встречайте. О чем здесь говорить…

Борис отошел к своему столу. А Воронов еще больше нахмурился. Пальцы его нервно забарабанили по столу. Журнал так и остался раскрытым на оглавлении.

Жена… Они познакомились поздней осенью, на пристани, случайно. А первое «люблю» он сказал ей весной, когда в низинах лежал еще снег, но с пригорков неслись уже ворчливые ручьи и в воздухе пахло оттаявшей землею.