Анатолий Тоболяк - Попытка контакта

— Нет! И знай: наше знакомство — ошибка. Я все поняла окончательно… ничего у нас с тобой не выйдет.

— Сам так думаю.

— Я брошу институт и уеду домой… чтобы тебя не видеть. Вот что я сделаю!

— Билет купить?

— Без тебя куплю!

— Давай, Сомова! А я вот что сделаю: лягу под трамвай, чтобы тебя не видеть.

— Пожалуйста. Никто не заплачет.

И пошла прочь — быстро, решительно, с расправленной спиной, точно обрела вдруг какую-то высшую, сияющую цель… а я скрипнул зубами, крутнулся на каблуках и двинулся в обратном направлении. Расстояние между нами с каждым шагом увеличивалось; мы удалялись друг от друга, как, предположим, странники в пустыне, отказавшие друг другу в глотке воды. Я точно знал, что она плачет, и сам, одурев от тоски, думал: повеситься надо! на всякий случай! пусть знает!

И тут мы оглянулись. Одновременно! Как это произошло — загадка, тайна, телепатия… но уже в следующую секунду расстояние между нами стало сокращаться со световой скоростью, и мы буквально влетели друг другу в объятия около того же хлебного магазина.

— Ты дурак! — заявила Татьяна, едва мы очухались.

— Ты дура! — радостно сообщил я.

Такими комплиментами мы обменялись.

— Я бы ни за что не пришла первой, — заявила она.

Я в долгу не остался и ответил, что моего прихода ей пришлось бы ждать до второго пришествия. Как она вообще, интересно знать, выдержала сто пятьдесят два часа без меня и осталась при этом жива?

— Да я о тебе просто не думала.

— Взаимно.

— Я тебя не люблю. Так и знай.

— Взаимно!

Именно в тот вечер я позвонил из автомата Таракану. «Ладно, — сказал Таракан кислым голосом. — Ключ найдешь под ковриком у двери». Мне показалось, что Татьяна зубами застучала от страха, когда я сказал, что есть пустая квартира.

Ну вот, она обомлела и прошептала:

— Повтори, что ты сказал.

А я сказал (или, вернее, кто-то внутри меня): «Спасибо тебе, Танька! что бы я без тебя делал!» — и еще руку поцеловал. Разве можно такое повторить?

Хорошо, что как раз зазвонил телефон; я бросился в комнату.

— Кому понадобился несчастный инвалид? — завопил я в трубку.

Я опять подумал, что звонит Шемякина. Узнала от Таракана, что я валяюсь в постели, и спешит выразить сочувствие. Но услышал я мужской голос — твердый, ясный и очень энергичный, который спрашивал Константина Ивакина.

— Ну, слушаю, — сбавив тон, отвечал я и покосился на Татьяну. Она стояла в дверях.

— Костя? Ты? — радостно закричал мужской голос. — Черт побери, малыш, куда ты подевал свой дискант? Ну, здравствуй!

— Здравствуйте. Кто это? — проговорил я и мгновенно оцепенел.

А он продолжал напористо, энергично и страшно радостно:

— Еще спрашиваешь! Ну-ка подумай! Вспомни озеро Шарташ, моментальную фотографию, молочные коктейли, аэропорт в Кольцово… вспомни, как ты ревел… ну, вспомнил?

Некоторое время я не мог вымолвить ни слова. И, наверно, что-то произошло у меня с лицом (какие-то необратимые изменения, как у покойника), иначе с чего бы Татьяна так испуганно подскочила ко мне?

— Откуда ты взялся? — наконец выдавил я из себя.

— Узнал-таки! И то хорошо! Прилетел, малыш. Как всегда, издалека. Помогаю выполнять план Аэрофлоту. Как насчет встречи? Хочу тебя видеть!

— Кто это? — прошептала Татьяна, глядя на меня во все глаза.

Я пошевелил губами; я хотел ей сказать, кто это, но, по-видимому, она не поняла или у меня не получилось.

— А ты надолго? — вымолвил я в трубку.

— Проездом, Костя, проездом! Но наговоримся вдоволь!

— Могу поспорить, минут на двадцать, а то и больше… — Я опять научился дышать и хватанул ртом воздух.

Отец (а это был он) засмеялся:

— Острить научился, смотри-ка! Так как насчет встречи? Можешь приехать в гостиницу?

— Кто это, Костя?

— Нет, не могу. Я нетранспортабельный. Лежу в постели.

— А что стряслось? Болеешь?

— Вроде этого, — ответил я. — С мафией связался. Ножом пырнули.

— Брось! Шутишь, что ли, опять?

— Какие шутки с мафией? В самом деле.

— Ладно, тогда так… — секунду помедлил он. — Я сам приеду, как смотришь?

— А ты знаешь, где мы живем? То есть знаешь, конечно… — засмеялся своей оговорке.

— Знаю, конечно, малыш! — счастливо подхватил отец. — Ну, договорились! Жди.

Он положил свою трубку, а я свою.

Татьяна не мигая смотрела на меня. Один вопрос был написан на ее лице: что случилось?

А что случилось? Ничего! Я обнял ее за плечи, поцеловал в шею и сказал:

— Чего ты перепугалась? Старый приятель звонил… мы с ним в Свердловске встречались. Сейчас приедет — познакомлю.