Сергей Сартаков - Горит восток

— Ну погоди ты! — шептала Вера, поглаживая, перед зеркалом маленькую родинку на левой щеке, так ее украшавшую. — Погоди, я тебе отплачу!

Как отплатит она, Вера и сама не знала. Но прощать такие вещи было нельзя. Правда, Савва всегда был с нею вместе в свои свободные часы, на других девчат не заглядывался… Но… ведь и на нее он тоже не заглядывается! Ну, ходят, гуляют, и делится он с ней всеми своими замыслами. Конечно, это хорошо… А почему бы все-таки и не сказать когда-нибудь: «Какая ты стала красивая!» Словно все равно ему, прежняя она, занозистая и чумазая Верка, или вот такая, как сейчас. Не видит, не понимает ее красоты, а чего доброго, приглянется чья-нибудь другая.

Стала она замечать и еще одно за Саввой: не за каждый свой шаг он перед ней теперь отчитывается. Раньше знала: день — на работе, вечером — погуляет с ней; ну, случалось, с отцом вместе уйдет послушать, поговорить на рабочем кружке. Было раньше, что и у них в доме люди встречались. Это дело мужское. Знала Вера, что рабочим вместе нельзя собираться, о нуждах своих говорить, запрещенные книжки читать. Строго за это наказывают, судят, в тюрьмы сажают. Да жить трусом — это самое стыдное для человека. Ходит Савва на такие кружки — хорошо, что ходит, хорошо, что не трус он.

Но в последнее время — это уже после того, как началась война с Японией, — он вечерами или по воскресеньям стал тихонько уходить, возвращаться поздно и ни о чем не рассказывать. Спросит его кто-нибудь из домашних, даже и сама Вера, — он сразу скажет: «Был у товарища одного…» А по глазам видно: что-то скрывает.

Прошлое воскресенье Вере было особенно горько. Уговорились в субботу с утра еще, что завтра пойдут на весь день гулять вверх по Уватчику. А вечером в субботу Савва сказал, что он только сбегает к «одному товарищу»… Убежал да и вернулся только в воскресенье под вечер. Гулять они пошли, но какая же это была прогулка? Ходили вместе, Савва болтал, балагурил, а у нее слова с языка не шли. И как пойдут слова, когда на пуговице пиджака Саввы она заметила замотавшийся усик дикого горошка? Значит, в лесу был Савва, а не у товарища.

А все же отходчиво сердце девичье. Вера перестрадала и забыла об этом случае.

В город приехал индийский фокусник. Рассказывали, что он показывал истинные чудеса. Перепиливал пополам человека, а он опять оказывался целым и невредимым. Наливал в банку воду, а в банке вспыхивал огонь. Давали фокуснику много мелких монет, он их ссыпал в мешочек, и вдруг они исчезали. А он идет потом с ведерком по рядам и находит те деньги: у одного из носу пятак выщипнет, у другого из бороды вытрясет двугривенный, третьему, ежели лысый, пальцем по макушке постучит — копеечка из лысины выскочит. Так все до единой монетки соберет. А то еще спрячет под шапку два помятых лоскутка бумаги, потом поднимет шапку, а оттуда два живых голубя выпорхнут. Есть чему посмеяться. Вера решила порадовать Савву — заранее купила билеты. Мало того, Агафья Степановна скроила Савве новую сатинетовую рубашку, а Вера сшила ее, обметала петли и изнутри шелковыми нитками в тон рубашки вышила: «Нехитра моя работа— угодить была охота». Интересно: заметит он сам пли нет? Или так и износит, не прочитав?

День был будний, и Вера этому была особенно рада. Если Савва с работы придет вовремя, он не торопясь успеет пообедать, и так же спокойненько они уйдут с ним вместе в город — фокусник свое представление начинает поздно. Но в будни смотреть фокусника люди приходят прямо с работы или одетые по-домашнему, в чем есть. Значит, если Вера принарядится как следует, так она интереснее всех будет выглядеть. И Савве не стыдно будет за свою подружку. А он тоже наденет новую сатинетовую рубашку. И парочка же получится!.. Ну и пусть люди смотрят, пусть даже немного им и позавидуют, что они такие красивые!

Стояли последние дни августа, но было еще очень солнечно и тепло, и вечера, словно бы нехотя, навевали прохладу на улицы города. Значит, не надо надевать жакетку, не надо кутаться в платок, а можно идти, набросив газовый шарфик на плечи, и в косы вплести шелковые голубые ленты.

Вера весь день деятельно помогала матери. Перестирала все белье и сбегала на Уватчик, выполоскала его. Потом починила отцовы рубахи. Снесла в мастерские «мужикам» обед. Потом вымыла полы и с дресвой голиком протерла крыльцо. Промазала снаружи оконные рамы замазкой, готовя их к зиме. Взяла метлу, вымела двор и часть улицы против калитки. Забралась по лесенке на дровяной сарайчик, навела порядок и там, составила один на один ящики, в которых весной Агафья Степановна выращивала огородную рассаду, и перевесила подальше вглубь заготовленные для бани березовые веники.