Сергей Поляков - Партизанская искра

— Я боюсь, что из вашего пророчества ничего не выйдет, — префект криво усмехнулся. — Какими же средствами вы надеетесь победить Германию и ее союзников? Уж не с помощью ли Америки или Англии?

— Нет.

— Тогда на что же вы надеетесь?

— Только на свои силы. У нас их достаточно.

— Ваша армия выдохлась и дальше не в силах сопротивляться.

— А по-моему, положение на фронтах говорит другое. Немцы разгромлены под Сталинградом и отступают.

Префект приподнялся, нервно побарабанил по столу пальцами. Он заметно терял терпение. В его план вовсе не входило вести этот политический разговор. И он решил повернуть его круче.

— Послушайте, вы, фанатик, неужели вы не видите, что большевикам уже не вернуться к власти?

— Вы считаете? — иронически спросил Моргуненко.

— Не только я. Так думает каждый здравомыслящий человек. Сам ход событий показывает, что победит новый порядок в Европе под руководством Германии. Это сама история.

— Простите, вы тоже историк? — спросил Моргуненко.

— Нет. Я офицер румынской королевской жандармерии. Но я принимаю участие в создании этой новой истории.

— А вы знаете, что эта история совсем не новая?

Префект поднял брови.

— Да, да. Это очень старая история. Помните, ее пытались когда-то творить немецкие псы-рыцари, потом польская шляхта. Позже Наполеон. Теперь же, забыв все прошлые горькие уроки, эту «новую историю» пытается повторить Гитлер со своими подручными.

Префект постучал карандашом по столу.

— Прекратите пропаганду. Вы мне лучше скажите, как вы очутились в Крымке и именно в тот момент, когда конвой увозил оттуда арестованных подпольщиков.

— Накануне я узнал об аресте и хотел спасти неповинных юношей и девушек от зверской расправы.

— Вы считаете их неповинными?

— Разумеется.

— Потому что вы довели их до этого. — Изопеску повысил голос. — По вашему наущению они занимались преступлениями.

— Это не преступление. Молодые люди не хотели вам покориться, они привыкли к свободной жизни. У каждого из них было будущее, которое вы у них хотите отнять, превратив их в рабов. Вот они и борются против вас.

— И вы руководили этой борьбой?

— Я вам этого не говорил.

— Может быть, скажете? Учтите, что это единственная возможность получить свободу и сохранить жизнь.

Моргуненко едва заметно улыбнулся.

— Мы это сами знаем, — продолжал префект, — но кто вами руководил? Ведь не один же вы тут орудовали?

— О, это мы слишком далеко зайдем. Нам с вами пришлось бы потратить уйму времени, а у вас столько дел.

— А вы расскажите коротко, без философии.

Учитель пристально посмотрел на префекта.

— Неужели вы думаете, что я вам скажу о том, что для меня дороже жизни?

— Дороже жизни ничего не может быть, Моргуненко. Вы просто притворяетесь, — улыбнулся префект.

— Плохо вы нас знаете, а если и знаете…

— Вы лучше скажите мне, — перебил Изопеску, — руководство партизанщиной в Крымке шло отсюда? — он указал на карте зеленый массив савранских лесов.

— Да. И отсюда тоже, — подтвердил Моргуненко.

Изопеску прошелся несколько раз по тесному кабинету и остановился против учителя.

— Покажите место, где находится это осиное гнездо и жизнь вам и вашей семье будет гарантирована. Мы умеем благодарить людей, которые нам помогают.

— Но меня все равно убьют.

— Кто?

— Наши. За измену.

— Мы отправим вас в Румынию и там вы будете в безопасности.

Моргуненко недоверчиво глянул на префекта.

— Вы мне не верите?

Учитель пожал плечами.

— Клянусь офицерским мундиром.

— Слово офицера?

— Слово офицера, — ответил торжествующий Изопеску. — Ну? — с нетерпением бросил он.

Моргуненко молча кивнул головой, давая понять, что согласен.

Префект не верил себе, что так неожиданно повернулось дело. Он бросился к карте.

— Подойдите ближе, — позвал он, — и покажите на карте.

Моргуненко подошел.

— Показывайте, — торопил префект, держа наготове красный карандаш для отметок.

Владимир Степанович обвел рукой всю карту и, спокойно улыбнувшись, сказал:

— Но здесь, к сожалению, не все, господин префект. Это карта только Одесской области.

Лицо префекта Изопеску побагровело, вылезли из орбит оловянные глаза. Он шагнул к арестованному вплотную, держа руку на кобуре браунинга. Но ни выстрелить, ни ударить он был не в состоянии. Несокрушимая сила и спокойствие Моргуненко окончательно парализовали его. Он отошел к столу и сдавленным голосом прохрипел: