Владимир Дягилев - Вечное дерево

"Стрелкова вывели на орбиту",-острили на заводе.

И это было хорошо, полезно для завода. Только он, сам Стрелков, как будто не понимал и не хотел понять этого.

Вот что больше всего злило Песляка.

Сознавал свое, положение и Степан Степанович. Он твердо решил воспротивиться нездоровой шумихе, поднятой вокруг его имени.

"Пойду прямо в райком. Сейчас же. Переоденусь и пойду".

Торопливо открыв дверь своей квартиры, Степан Степанович споткнулся о что-то твердое и чуть не упал,больно ударившись коленом о косяк. Он выругался, схватился рукой за ушибленное место и отодвинул чемодан с обувью, почему-то оказавшийся под ногами.

- Хозяева!-крикнул он.-Прибирать надо.

Никто не отозвался.

- Оглохли, что ли?!

Прихрамывая, он прошел на кухню и тут, на черной газовой плите, увидел белый лист бумаги. Странно было, что этот листок лежал на плите. Степан Степанович сразу узнал почерк жены. Она писала: "Уехали к бабушке. Навещай Иринку". Он прочитал, не поверил, перечитал еще раз, медленно опустился на стул.

- Что с тобой? - услыхал он голос Самофала и не удивился ему.-Дверь была не закрыта, я и зашел. Что случилось?

Степан Степанович, не оборачиваясь, протянул листок.

Через минуту он почувствовал на своем плече твердую руку Самофала, и тотчас стало легче, будто эта рука отвлекла на себя, оттянула часть груза, что сдавливал его сердце.

- Вот видишь, - сказал Степан Степанович, - хорошего хочу. Не понимают.

Самофал не утешал, не говорил ни слова, лишь сильнее сжал его плечо.

- Черт те что, - уже спокойнее произнес Степан Степанович. - Вот уж никогда не думал... Никогда не ду"

мал,-повторил он.-Все я учил, теперь-меня учат...

Вот даже собственная жена, даже сын-баскетбольного роста.

- Развеется,-сказал Самофал.

- Спасибо, друг. - Степан Степанович встал и, не глядя в глаза Самофалу, пожал его руку.

Самофал заметил его смущение, проговорил поспешно:

- Я тебя во дворе подожду,

Степан Степанович шагал, не замечая пешеходов.

Нужно было собраться с мыслями, успокоиться.

На сердце уже не было так тяжело, как в первую минуту.

Степан Степанович сел на скамейку в каком-то садике.

"То ли я делаю? Так ли поступаю?"

Откуда-то со двора донеслось похлопывание-верно, сушили и трясли зимнюю ^одежду. Эти звуки отдавались в голове.

"Быть может, все-таки не то и не так? Правильно ли, что я пошел работать? Правильно, потому что я нс мог без работы. Правильно ли, что я пошел на завод, слесарем? Тоже правильно, потому что это моя жизненная профессия. Правильно ли, что я выступаю против шумихи? Конечно да. А разве не правильно я поступил с Журкой? Может, грубо, но правильно. Хорошо, что он почувствовал, пережил. И относительно институтатоже верно".

Степан Степанович не заметил, каким образом возле него очутилась Ганна. Он даже не узнал ее в первый момент. Была она в цветастом безрукавном платьице, без знакомого тюрбана - пышная рыжая коса тяжелым венком лежала на голове.

"Ах, вот почему она тюрбан носит!"

- Что с вами, Степан Степанович?-спросила Ганна участливо.

- Отдыхаю.

- А это... насчет жены...-она замялась, села на краешек скамейки.-Верно это? Мне Инесса Аркадьевна рассказала.

- Откуда вы ее знаете?

- Она с женой главного инженера дружит, а я там бываю... Так, значит, верно?

Голос ее дрогнул, а в глазах появилось такое участие, такая жалость, какая бывает у детей, когда они видят, как страдают взрослые.

Степан Степанович .не успел ничего обдумать, только понял, что надо не показывать своего состояния. Он снова почувствовал себя командиром, обязанным скрывать свое личное от подчиненных, обязанным всегда быть уверенным, бодрым, бравым и смелым.

- Бывает, - сказал он, весь подтягиваясь и выпрямляясь. -А вы не очень с этой Инессой,., А то она склонна... Фантазерка она.,.

Ганна уловила это старание скрыть, свое настроение, сердцем поняла, как ему нелегко сейчас.

- Знаете что... Степан Степанович... Я вас хочу попросить... Пригласить... Одним словом, у меня через неделю свадьба. ", Можете вы вместо отца.., Я ведь сирота.

- Спасибо. Непременно.

- Значит, придете?

- Приду, приду. Обязательно.

Она закивала головой, улыбнулась ему растерянно и пошла.

- Нет, все так, все правильно,-сказал он себе твердо.

И от этих слов сразу же сделалось легко и ясно, будто туман развеялся и вновь стало далеко и хорошо видно.

Он быстро поднялся и пошел в глубь сада.

На пиджак ему, покачиваясь, села пушинка и тотчас шевельнулась, точно ей показалось неудобным выбранное место.