Летом здесь был временный ссыпной пункт, а теперь зерно уже вывезли; от горячей поры остались только голодные воробьи под стрехой да черная школьная доска, на которой еще виднелись полустертые колонки цифр – счёт машин, отправленных на э Лёватор; поперек этих цифр белела свежая надпись: "Сегодня опять будут танцы. Играет Сашка Губа".
Сашка играл тихо и в то же время задушевно; он привалился спиной к столбу, поддерживающему навес, и, закрыв глаза, склонял в такт музыке голову, приближая ухо к гудящим мехам баяна. Тут же у столба стоял пустой грузовик; его включенная фара освещала площадку и танцоров. Танцевали не все, главным образом девушки друг с дружкой; большинство сидело на пустых ящиках – курили, лузгали семечки и уныло смотрели, как шаркают по цементу пары, расшвыривая ногами шелуху и окурки.
А посреди "зала" куражился Лёва Королевич. На нем был небесно-голубой ватник, заляпанный масляными пятнами, фуражка с морской "капустой" и кожаные штаны навыпуск поверх сапог. Лёва то хлопал по спине танцоров, то отбирал у парня девушку, проходил с ней полкруга и так же бесцеремонно оставлял ее; то принимался корчить из себя артиста джаза – с ужимками фальшиво горланил песню, и тогда Сашка-гармонист морщился и приоткрывал один глаз.
Никто не одергивал Леву. Выходки его, впрочем, были безобидны, они смешили молодежь: все-таки хоть какое-то разнообразие. Но чего это вдруг ему вздумалось приглашать незнакомую, когда кругом свои девчата? Они и ростом повыше, румяные, большеглазые, и любая рада бы потанцевать с Левой – так нет! Именно перед этой рыжей пигалицей он расшаркался сапожищами, снял фуражку, притопнул на испанский манер.
– Извиняюсь, кажется, я уже встречал вас где-то в радиусе ближайших трехсот километров. Окажите честь Леве Королевичу на тур вальса! – А сам подмигнул окружающим.
И все поняли: сейчас Лёва сыграет шутку над новенькой. Ну и поделом ей, пусть не отбивает кавалеров!
– Я тоже извиняюсь, но не хочу быть брошенной посреди танца. И вообще с пьяными не танцую.
– Что?… – Лёва задохнулся. Разинул рот, глотнул по-рыбьи воздух. – Я?… Да я могу литр выпить и не покачнусь. Из чего вы взяли?
– Из того, что от вас несет сивухой в радиусе ближайших трехсот километров. Думаете, приятно дышать этой гадостью?
Девчата захихикали. Саша бросил играть и на всякий случай втиснулся между девушкой и Левой. А тот сразу же полез в бутылку. Он поднял над головой руки, словно призывая всех в свидетели.
– Граждане пассажиры! Вы видели когда-нибудь, чтобы Лёва оскорбил кого-то словом или действием, или вывалился из-за баранки, или хотя бы уснул в канаве? Да, он спал на земле, но это происходило в те кошмарно-романтические времена, когда здесь еще стояли палатки, на которые он променял солнечную Одессу! А где, позвольте спросить, была тогда эта рыжеволосая фея? Может, она сидела в кафе "Уют" на Литейном проспекте и танцевала с пижонами, от которых пахло не сивухой, а коньяком "четыре звездочки", и не читала в газетах, что Лёва умеет двадцать пять часов в сутки водить автопоезда с зерном! Да мало ли что еще умеет делать Лёва Королевич! Вот стоит его семитонная машина, а вот фара с нее освещает наше культурное мероприятие. Лёва не жалеет своих аккумуляторов, Лёва сделал свет, привёз ящики, чтобы люди могли сидеть. А вы говорите – Лёва пьяный!
Девушка встала с ящика, стуча подковками сапог, подошла к школьной доске, вытерла ее носовым платком, взяла лежащий тут же мел и посмотрела на Леву, будто прицелилась светлыми прищуренными глазами.
Вот она привела мелом одну линию, другую… Минута – и на доске появился Лёва Королевич. Но все увидели не столько самого Леву, а то, каким он был сейчас, в эту минуту: волосы всклокочены, лицо небритое, телогрейка застегнута косо, из-под нее торчит конец ремня, как хвост у обезьяны, штрипки кожаных штанов болтаются поверх голенищ; ноги у Левы раскорячены, подбородок нахально выдвинут вперед, а пальцы на ручищах растопырены, будто он собирается схватить кого-то за глотку.
Сходство было поразительное, прямо потрясающее. Каждым изгибом тела, каждой складкой одежды Лёва, казалось, вопил с доски: "Смотрите, какой я пьяный!"
– Послушай, Король, а ты и впрямь на черта похож. И где это ты так набрался? Ведь вместе были, – сказал в полной тишине Саша.
– Эх, Катюши Куликовой нет, срисовала бы для стенгазеты, – пожалел кто-то.
Читать дальше