Всеволод Вишневский: Матросы: Рассказы и очерки

Наступательный порыв был поразителен. Я помню следующее. На бронепоездах нам полагалось сменяться через положенное число суток. Наступление должна была продолжать следующая смена. При приближении к Донбассу пришла смена с командиром бронепоездов П. Федоровым. Наша смена с безногим комиссаром товарищем Калмацким — он воевал на костылях — отказалась уйти. Нас уламывали, просили — ничего не вышло. В бой пошли обе смены. У первого орудия стоял матрос латыш Фрейман с искалеченной три–четыре месяца назад рукой. Он приспособился действовать одной рукой, как–то помогал себе плечом, грудью, головой. Это был виртуоз–наводчик.

9 декабря мы взяли Валуйки. Здесь Первая Конная явила еще один свой вид: с воодушевленной быстротой одновременно бойцы стали налаживать гражданское управление, топливное снабжение, путейскую службу и т. д. Эшелоны с углем пошли по назначению, сторожа стали подметать пути и платформы, начал работать Ревком, начали работать мастерские.

Армия возвращала жизнь. Армия возвращала то, без чего человек не может существовать — труд. Армия возвращала заботу и любовь к творениям человеческих рук и мозга. Все устраивалось, становилось на места, начинало нормально функционировать. И тут же, параллельно, вставали картины, которые мелькнули несколько недель назад: действия корпуса генерала Мамонтова. Идя с лозунгами: «За великую, единую, неделимую Россию», — они калечили, жгли, взрывали и насиловали эту Россию. О, дело здесь совсем не в военной необходимости разрушительно действовать во время рейдов в тыл противника. Мы тоже действовали в рейдах и были в тылах противника! Но мы никогда не действовали с беспросветностью, с озлоблением, без разбору.

Мы двигались за Валуйки, на юг, на Донбасс! В степи, из балки, показались белые казаки. Тут произошло следующее: человек пять на ходу выскакивают из поезда и кидаются прямо на казаков, готовые брать их врукопашную. Поверх голов кинувшихся хлещут пулеметы всего борта. Бегущие на бой врукопашную вопят — это одновременно какой–то боевой клич и предостережение пулеметчикам не срезать и своих. Все происходит молниеносно, казачий разъезд уничтожен и рассеян. В этом стремительном темпе, все время радостно раздражаемые и воодушевляемые теплыми южными ветрами с Азовского моря, мы идем, строя и возвращая республике ее южные железнодорожные пути. Мы взяли Купянск. На север двинуты новые эшелоны угля.

У Сватова опять, в морозный день, когда на закате небо и снег были красными, мы сшиблись с офицерским бронепоездом и опрокинули его. Я не забуду одной детали: бронепоезда шли по путям у самых хат, и едва упала последняя гильза, население деревни пришло к бронепоезду и по–крестьянски, по–отечески сказало нам: «А теперь давайте вечерять». Для армии был готов и стол и дом.

Конные дивизии, наши бронепоезда и пехота непрерывно чередовали фронтальные, фланговые и обходные удары. Это был непрерывный блеск оперативно–тактической мысли. И ежедневность этих ударов без промаха — ошеломляла и парализовывала противника. Красные всегда появлялись неожиданно в самых уязвимых для белых местах. Взорвав где–либо железнодорожное полотно, белые пытались застраховаться на сутки. Мы ускоряли работу, становились саперами. Нам помогало население. Мы выигрывали десять — двадцать часов. И били противника опять.

Все это сложное и замечательное соединение блестящих стратегических, оперативных и тактических действий, поддержка трудового населения, общий порыв — все это обрушивало на противника беды и несчастья. Наша численность казалась противнику большей, чем она была на самом деле, мы казались вездесущими. А мы шли и били противника, в несколько раз более сильного. Конных дивизий у противника было намного больше, бронепоездов — в три–четыре раза больше.

Военная история не знает таких примеров, с какими столкнулись мы в боях на рубежах Донбасса. 18 декабря мы подошли к Северному Донцу. Командование намечало выход к Азовью и захват Ростова. Необходимо было перейти Северный Донец и разгромить две группы противника: конные корпуса генерала Мамонтова, генерала Улагая, генерала Шкуро, пехотные дивизии противника и его бронепоезда.

В 8 часов утра 19 декабря мы перешли в наступление. Всю ночь мы работали вместе с местными шахтерами и рабочими химзавода у железнодорожного моста через Донец. Мы ремонтировали его под огнем, чтобы утром пропустить через него бронепоезда и с конями на поводу 4–ю и 6–ю кавдивизии.