Ирина Велембовская - Вид с балкона

Когда он в последний раз заглянул домой, чтобы прихватить кое-что из своей одежды, между ним и Орестом Ивановичем состоялось объяснение.

— Отрываешься, значит?

— Ага. Мне оттуда на работу рукой подать.

— И отсюда не сто верст было.

Игорь положил в чемодан старые лыжные брюки и сказал:

— Мы, папа, к тебе приходить будем.

— Большое спасибо! Когда прикажете ждать?

Чудно все-таки было: куда парень лезет? Две смежные комнаты, потолок — рукой достать, в туалете повернуться негде. Летом, наверное, в лоджии спать придется, а зимой под роялем. Но охота, говорят, пуще неволи.

— Ладно, — сказал Орест Иванович, — надоест тебе, приходи, место твое цело будет.

— Не надоест. Такие не надоедают.

— Это какие же?..

— Я тебе уже говорил. Да ты и сам знаешь. Я вот рад, что к Склифосовскому попал, а то бы Ленку и не встретил.

— Даже так?..

И, видя, что сын сейчас уйдет, Орест Иванович вдруг сказал:

— А я ведь хотел тебе новую машину купить.

Только на секунду в хмуром лице у Игоря что-то изменилось. Потом он решительно взял чемодан.

— Какая машина!.. Я пойду, не сердись, папа.

…Не в первый раз Орест Иванович оставался в своей большой квартире один. Но в этот вечер он как-то растерялся. Дня два-три он держал себя в руках, а потом на него навалилась такая тоска и обида, что сказали бы сейчас, что посадят ему на голову и бывшую певицу, и Аллочку, и даже рояль поставят — и этой ценой вернется его сын, — он бы, пожалуй, согласился. Сколько недовольства вызывали у него раньше Ленины часовые разговоры по телефону, а вот сейчас этот телефон совершенно свободен и молчит, как могила. И хоть бы кто-нибудь догадался позвонить ему в эти трудные часы.

Зима в новом году установилась не по-московски приятной, с хорошими морозами и снегом, прикрывшим черноту улиц и дворов. После работы Орест Иванович получал в раздевалке свое зимнее ратиновое пальто, каракулевую шапку-пирожок и шел пешком через весь центр к себе на Комсомольский проспект. Делал он это не ради потери веса: полнотой Орест Иванович не отличался, до седых волос сохранил ровную грудь, втянутый живот и молодую походку. Правда, за последнее время немного опустились щеки, труднее стало брить подбородок и в глазах стало плавать что-то желтоватое. Стоило поволноваться, и эта желтизна заметно увеличивалась, но к врачам Орест Иванович не обращался до тех пор, пока ему не потребовались очки.

Однажды, это было под вечер, он проходил по Кузнецкому мосту. Начинались школьные каникулы, поэтому на улицах полно было детей. И вдруг Орест Иванович нос к носу столкнулся с Зоей Васильевной и Аллочкой. У девочки в руках была коробочка с гостинцами: ясно, что бабушка водила ее куда-то на елку.

На этот раз Зоя Васильевна не испугалась, как будто бы даже обрадовалась.

— Мы были в ЦДРИ… — сказала она Оресту Ивановичу.

— Смотрите, какой у меня подарок! — подняла свою коробочку Аллочка.

Подарок был самый скромный, рубля на полтора. Если бы Орест Иванович вовремя подумал, он у себя в учреждении мог бы получить для Аллочки подарок побогаче. Он решил, то это упущение можно исправить, и предложил тут же зайти в «Детский мир». Но Зоя Васильевна вежливо отклонила это предложение.

— Мы очень спешим.

Он решил не обижаться и пошел проводить до метро.

— Игорь и Лена поехали в Дорохово покататься на лыжах, — сказала Зоя Васильевна. — Мы с Аллочкой одни.

Похоже, что в этом сообщении содержалось приглашение в гости. Но Орест Иванович не рискнул уточнить.

— А как вы себя чувствуете на новом месте, Зоя Васильевна?

— Квартира не такая плохая. Немножко холодно… Но говорят, что это временно.

Видимо, это было их общее правило — не жаловаться ни на что, кроме собственного здоровья. Орест Иванович, стараясь не смутить Зою Васильевну, оглядел мельком ее зимний наряд: вытертая, но сохранившая некоторой шик беличья шуба, такая же шапочка, а вот на ногах, маленьких, как у дочери, современные, отяжеленные подошвами ботинки, в которых, наверное, не очень уютно путешествовать в центр из отдаленных районов.

Он рискнул взглянуть ей и в лицо. К ее мягким, голубоватым глазам очень шла беличья шапка. Щеки от мороза были слабо-розовые, но и это придавало ей сходство с румяной внучкой. Оресту Ивановичу только сейчас пришло в голову, что его «сватья», наверное, никак не вписывается в пейзаж малогабаритной двухкомнатной квартиры, что для нее просто необходим тот высокий потолок с лепными украшениями, огромное, затененное с улицы ветками окно и какое-то подобие камина, увиденные им тогда в квартире в Померанцевом переулке. Ему подумалось о том, что Зоя Васильевна страдает там, в десятиподъездном, типовом панельном доме, окруженном пустырями с остатками потревоженных, изломанных кустарников, поваленных деревьев.