Ирина Велембовская - По следам любви

— Слушай-ка, друг, где тут учителя по военному делу найти?

Подросток, семенивший мелкими шагами туда-сюда по пустому коридору, остановился и посмотрел на Мишукова через большие, закрывающие почти половину лица очки.

— Вам придется подождать, — сказал он тонким, ломающимся голосом. — Через десять минут кончится последний урок. Он там…

Мальчик указал на дверь, за которой слышался громкий, нестройный топот и зычная команда: «Право плечо вперед, шагом арш!»

— А вы что хотели? — с серьезной миной спросил он Мишукова. — Вы не из ДОСААФа?

В его узеньком желтоватом лице было что-то птичье и вместе с тем мудрое. Он сутулился и от этого выглядел очень маленьким, но чувствовалось, что он-то считает себя совершенно взрослым. Такие «старички», наверное, есть в каждом классе. У них у первых всегда на все готов ответ, и учителя: ставят их в пример. Но девчонки в таких никогда не влюбляются, а ребята не очень жалуют за всезнайство и неохотно берут в компанию, когда что-нибудь затевают.

— Любопытный ты, однако, — заметил Мишуков. — Нет, я не из ДОСААФа. А ты-то чего здесь, под дверью, топчешься? Тебя, может, из класса выгнали?

— Представьте, да, — серьезно сказал мальчик.

— Озорничал?

— Вряд ли это можно считать озорством. Просто я не могу мириться с тем, что нас обучают недостаточно подготовленные люди. Вы представляете, как этот военрук излагает нам материал: «Штык применяется для протыкания…» Представляете, для протыкания!.. Ну, я, естественно, и заметил, причем совсем негромко: «А мы думали, что штыком переворачивают блины». И он меня за это удалил из класса.

— Ишь ты, остряк! — усмехнулся Мишуков, удивленный такой неожиданной откровенностью. И тут же пожалел, что дома отругал собственного сына, когда тот принес записку от военрука: «Разлогал дисциплину, просьба родителей прийти школу».

«А зря он его все-таки… — подумал Мишуков, разглядывая сидящего рядом маленького десятиклассника и проникаясь неприязнью к военруку, которого еще не видел в глаза. — Занятный парнишка!..»

У того над собранным в гармошку лбом от самых корней волос хитро закручивался тугой завиток, про который говорят, что это «теленок лизнул». Светлые ресницы почти упирались в стекла очков.

— А чего же ты домой-то не бежишь? — спросил Мишуков. — Что тебе здесь делать, раз выгнали?..

— Я еще не могу уйти, — ответил мальчик. — После уроков мы будем составлять литературно-музыкальную викторину. Это очень способствует умственному и эстетическому развитию учащихся.

«Ну и профессор!.. — покачал головой Мишуков. — Я думал, мой Борька — говорун, а этот десятерых забьет…» И ему стало чуть-чуть жалко самого себя: не пришлось как следует поучиться. В мальчишьи годы — работа, завод; молодость съела война. А потом опять работа, семейство…

— Сейчас будет звонок, — поглядев на стенные часы, сказал мальчик. — Я пойду, чтобы не попадаться лишний раз на глаза этому солдафону.

И он юркнул куда-то за колонны, поддерживающие потолок в вестибюле. Через минуту действительно резко задребезжал звонок, и из двери, у которой дожидался Мишуков, вылетела толпа ребят, как будто им послали вслед заряд дроби.

Тут Мишуков заметил и военрука. Он стоял у шкафа, спиной к двери, и видна была только его глыбистая спина, обтянутая защитным сукном, желтоватая шея с белой складкой, густые кудрявые волосы на крепком затылке. Когда он обернулся, Мишуков подал записку, в которой его, родителя, приглашали в школу.

— А, — равнодушно сказал военрук. — Пишешь, пишешь, а что толку? Подраспустили детей, товарищи родители, подраспустили!

При свете не очень яркой лампочки под потолком большого зала Мишуков рассматривал этого человека. И вдруг ему пришла мысль, что он его знает, видел где-то раньше. Но вот где, хоть убей, не мог вспомнить.

На военруке был поношенный, нечистый китель со следами погон на каменных, тяжелых плечах. Такими же камнеподобными казались и опущенные щеки. Глаза смотрели вползрачка, но все-таки видно было, что зрачки зеленые, крупные и неспокойные. «Нет, где-то я его встречал!..» — мучительно думал Мишуков.

— Вы где, товарищ родитель, работаете?

— На заводе «Электроаппарат», товарищ преподаватель.

— Не снабженец?

— Нет. Механик.

Потянулось нелепое молчание.

— Я вас прошу повлиять… — заговорил военрук. — Я все-таки по званию майор. А это пацанье обнаглело совсем. Например, подаешь команду: «Направо, шагом марш!..» Все двадцать паразитов поворачивают и чешут налево. Что они, право-лево не различают, когда их женить пора? Хулиганство!