Ирина Велембовская: По следам любви

— Ну и прекрасно, — заметил Ваня.

Володька шумно посморкался.

— Ничего прекрасного… — сказал он с глубоким вздохом. — У нее отец, оказывается, сидит… А ребята наши, между прочим, все за нее. Даже члены комитета.

Ваня моргнул.

— Знают, что отец сидит, и… за нее?

— За нее, — опять вздохнул Володька.

Ваня озабоченно смотрел на стены, увешанные портретами членов Политбюро, словно советовался с ними, как быть. Глаза его напряженно мигали.

— Черти, вот заварили! — сказал он тревожно. — А ты, Мишуков, куда глядел? Шляпа ты!

— Да она же хорошая девчонка! — вдруг взбунтовался Володька. — Честно говоря, я, конечно, сам в этом деле виноват: не знал, что там у нее с отцом, и после того пожара сказал, что надо бы ей в комсомол вступать. Ведь вы же сами гоняете, если роста нет. Я так считал: что если уж такую девчонку не вовлекать, то кого же тогда? А она на меня поглядела и вдруг как заплачет. «Вы, говорит, меня не примете…» — «Примем, говорю, обязательно примем». Ну, она и принесла на другой день заявление. И все мне рассказала. Что мне было, не брать?.. Тем более, он ведь неизвестно, за что…

Помолчали. Володька поежился и опять прижался к горячей батарее, секунду спустя отскочив и потрогав поясницу.

— Бюро не утвердит. — Ваня из всех сил старался быть суровым. — Если бы ты, Мишуков, людей на заводе знал, тогда бы ты и не влип.

Володька покраснел, разозлился.

— Да ну тебя!.. Я же тебе русским языком сказал, что она хорошая девчонка. Чего ты на меня глаза-то вылупил?

Они сидели, как два молодых петуха, готовые сшибиться и долбануть друг друга.

— Слушай, Мишуков, — сказал Ваня, немного остыв, — я тебе не советую ссориться с городской комсомольской организацией. Ведь это дело и для тебя может плохо обернуться.

— Это ты-то городская организация? — усмехнулся беспечно Володька. — Ладно, не пугай!..

— Я не пугаю, — сказал Ваня. — Я предупреждаю. Тем более, что секретарь горкома у нас новый. Мы его не знаем, он из другой области. Ты думаешь, он захочет на себя такое дело брать? Да обожди ты, Вовка!

Володька смотрел зло, но о чем-то напряженно думал.

— Ладно, — решительно заключил он. — Когда он, твой новый, принимает? Раз такое дело, я сам к нему пойду. Потому что мне тоже перед этой девчонкой поросенком оставаться неудобно. У нее сейчас абсолютно никого нет, можешь ты это понять?..

Он махнул рукой, надел ушанку и, горбатясь, пошел к двери.

…Визит к «новому» оказался нелегким. Тот слушал Володьку с непроницаемым лицом, сказал, что он один ничего не решает, будет разбирать бюро горкома. И душа у Володьки заныла.

— Ну, хорошо, — сказал секретарь. — Мы сообщим вам, когда бюро.

И Володька, осторожно прикрыв дверь, побежал по коридору.

Бюро горкома собралось в начале нового года. Володька привел с собой девушку, высокую, довольно крупную, с большими, взрослыми глазами. Лицо у неё было попорчено волнением, но все равно это лицо казалось слишком хорошим для грубого темного платка и черной телогрейки, которую выдали ей на заводе в качестве спецовки. Если бы откинуть сумрак этой одежды, с такой девушки можно бы написать и Марью Моревну, и Василису Прекрасную, и Снегурочку, что ли… Потому что лицо у девушки было белое, хорошее. Ему нужна была только улыбка. И вопреки всяким опасениям Володьке казалось, что, как только члены бюро увидят эту девушку, они ей так же поверят, как уже верил ей он сам.

— Садись, Саша, обождем, — сказал Володька.

Они сели на диванчике в коридоре. За дверьми уже шло заседание. Саша сняла варежки и поднесла к замерзшему лицу тонкие сахарные пальцы. Они казались чересчур белыми, оттененные чернотой стеганого рукава. Из-под платка упала на спину светлая коса чуть не в ладонь шириной, и Володьке показалось, что она обожгла ему руку.

— Ты, Саша, не бойся, — тихо сказал Володька, не глядя ей в глаза. — Если здесь не утвердят, мы ведь все равно… Ребята наши решили, что будешь с нами…

Саша кивнула головой и постаралась улыбнуться.

— Долго что-то, — виновато сказала она.

Володька томился ожиданием не меньше Саши. Когда дверь открылась и их позвали, он сразу вскочил.

— Пошли! — И ему тут же пришлось взять Сашу за руку, потому что она, подойдя к двери, вдруг отступила шага два назад.

— Входите, товарищи, — сказал секретарь горкома. — Садитесь.

Саша села и в первый раз робко взглянула на секретаря. Он выглядел немолодо и сурово. От Володьки Саша уже знала его фамилию: Лучина. Знала, что он член партии, что в их городе он недавно.