Алексей Горбачев - Последний выстрел. Встречи в Буране

— Слушаюсь, Аким Акимович, все, как вы говорите, так и сделаю. Не мытьем, так катаньем возьмем Синецкого.

— Вот-вот, давай, действуй. Главное — материал поскорее присылай. А насчет зерна как же?

Иван Петрович сник, ответил скорбно:

— Боюсь я, Аким Акимович. Надо было бы потихоньку, а теперь Синецкий всех на ноги поднимет...

— Возить зерно, возить! — приказал Рогов и, понизив голос, доверительно прибавил: — Ты, Иван Петрович, о себе подумай, не имеешь права отставать от прошлогодних показателей. Ты ведь понимаешь, что это значит...

По нескольку раз в день Тамара звонила в больницу Антону Корниенко, допытываясь, нет ли весточки от Воронова. Она знала, что главврач послал за хирургом операционную сестру и ждала — вот-вот он вернется... И вдруг узнала ошеломляющую новость: Миша опять задерживается в Буране.

Это не на шутку всполошило ее. Тамара стала подозревать, что дело не в какой-то мифической операции, что все может обернуться самым нежелательным образом, если она будет сидеть сложа руки.

За два года знакомства Тамара хорошо изучила своего доктора. По ее твердому убеждению, он был из разряда тех умных, но совершенно беззащитных мужчин, которыми должны руководить сильные женщины. Она уже все рассчитала, все, так сказать, разложила по полочкам.

Поначалу Тамара с осторожным интересом отнеслась к скуластому и лобастому хирургу — малоразговорчивому, увлеченному какими-то своими делами. В то время она оценивающе сравнивала его с надоедавшими ей поклонниками, не отвергая, впрочем, ухаживаний, не отказываясь от маленьких подарков. В свои двадцать пять лет она уже научилась отличать временных поклонников от тех, кто может обеспечить ее на всю жизнь. Все хорошенько взвесив, она решила, что лучшего, чем доктор Воронов, пожалуй, и не найти.

Когда он защитил диссертацию, Тамара уже не сомневалась, что перед молодым ученым скоро распахнутся двери к высокой, щедро оплачиваемой должности, и она стала отмахиваться от прилипчивых поклонников, не отвечала на их телефонные звонки, даже возвращала подарки, думая только о своем кандидате.

Все шло хорошо. И вдруг эта дурацкая поездка в Буран к брату, и эта странная задержка, и отсутствие писем, и прерванный телефонный разговор... «Надо было не думать о путешествии по Волге, а ехать с ним, — жестко упрекала себя Тамара. — Два-три дня погостили бы у брата — и домой, и пускай отдыхал бы доктор здесь, на глазах... Холостого мужчину небезопасно отпускать одного», — с непоборимым страхом рассуждала она и вдруг решила отправиться в Буран.

Директор телестудии — вежливый, иконописный старичок, оказывавший красавице-диктору не только начальничье внимание, на этот раз неожиданно заартачился:

— Не могу отпустить вас, Тамара Владимировна. На носу фестиваль молодой поэзии, а кто лучше вас читает стихи?

— Вы, кажется, добиваетесь моего заявления об уходе с работы, — резко бросила обозленная Тамара.

— Что вы, что вы, Тамара Владимировна, — испуганно замахал своими короткими, пухленькими ручками директор. — Без вас померкнут экраны...

Тамарина угроза все-таки подействовала — она получила очень нужные ей шесть неиспользованных дней отпуска и сразу кинулась к телефону звонить в аэропорт. Знакомый работник аэропорта огорчил ее.

— Нелетная погода, — сказал он. — Гроза. Денька два-три подождите.

Ждать она не хотела и уехала поездом.

Еще в вагоне один из попутчиков объяснил ей, как добираться от станции до Бурана — выйти к мосту, «проголосовать», машин сейчас ходит много. Она так и сделала и уже через полчаса сидела в кабине грузовика рядом с молодым словоохотливым шофером.

— В гости, говорите? Хорошо ездить в гости. К кому едете, не спрашиваю. В Буране я тоже гость, на уборочной работаю. Еще несколько деньков — и прощай Буран, домой поедем, — говорил шофер.

Тамара пожалела, что парень оказался не бурановским, она осторожно расспросила бы его о докторе Воронове — как он да что с ним...

На дороге, среди степи, повстречалась другая машина. Ее водитель посигналил, прося остановиться, выскочил из кабины, подбежал:

— Дай-ка, Дима, огоньку. Спички где-то забыл.

— Огоньку, это всегда можно. — Кивнув на самосвал, шофер проговорил: — Вот ведь как получается: машина бегает, а хозяин сидит...

— Жалко брата-шофера, а вообще-то гад он порядочный, не шоферская у него душа. Таких давить надо!

— Прислал прошение нашему начальству, чтобы на поруки взяли.