Сергей Сергеев-Ценский - Том 12. Преображение России

С гурманством северянина (он был костромич родом) Полезнов втягивал широкими легкими стынь февральского воздуха и жесткие порывы ветра с Невы, а свою кунью шубу он даже несколько распахнул, так как от ходьбы нагрелся.

С некоторых пор, когда вообще появилось так много нового в русской жизни, Иван Ионыч усвоил и всячески развивал в себе спасительную привычку как можно меньше обращать внимания на все кругом и удивляться.

Война, сделавшая его поставщиком овса, на этом именно новом для него деле и требовала сосредоточить все его мысли: где купить овес, почем купить, как доставить, почем посчитать казне, помня о том, как падают деньги, — одних только этих забот было вполне довольно для Полезнова, чтобы еще замечать пристально, что такое творится кругом. И если шел он узнавать насчет львов, то только потому, что как раз теперь выдалось у него свободного времени два-три часа, а потом предстоял деловой разговор с интендантским полковником князем Абашидзе.

Дворника в воротах не было. Полезнов на черной табличке сам отыскал, что квартира 3-я во дворе налево, нижний этаж.

Когда он позвонил, открыли не сразу и только на четверть, на длину дверной цепочки. Чей-то черный глаз, пытливо блеснувший, оглядел Ивана Ионыча с бобровой шапки до калош, и спросил оттуда сильный женский голос:

— Вы насчет львов?

— Вот именно, — солидно отозвался Полезнов.

— Львы почти уже проданы…

— Очень сожалею… Однако не совсем еще?..

— Однако… если вы, конечно, предложите больше… Войдите!

Цепочка загремела, дверь распахнулась, и Полезнов вошел в прихожую, где хотел было скинуть шубу, но сильная на вид, высокого роста, молодая черноглазая женщина в накинутом на плечи котиковом боа сказала:

— Можете и не раздеваться… Боюсь, что у меня порядочно прохладно…

— Это как же, — вы, стало быть, лично продаете львов? — степенно спросил Полезнов, когда уселся в шубе на слишком мягкий, с беспомощной пружиной, пуф.

— А как же еще? — удивилась женщина, шевельнув высокой прической. — Лично?.. Конечно, лично… Львы мои, а не чьи-нибудь…

Комната была большая, но плохо обставленная, и, что сразу обратило на себя внимание Полезнова, кое-где на высоте человеческого роста висели обои кусками, а в двух-трех местах они были прикреплены сильно блестевшими английскими булавками. Высокая белая дверь в другую комнату была как бы изрезана в разных местах перочинным ножом, а ближе к медной, давно не чищенной ручке даже и очень густо изрезана… И воздух в комнате показался плохо проветренным, хотя форточка и была приотворена.

— Гм… Та-ак… И сколько же у вас львов этих самых? — с большим любопытством поглядел на женщину Полезнов. — В газете сказано: львы… Стало быть, не один, а несколько…

— Два!.. Два льва… Оба самцы…

Женщина наблюдала его пытливо и даже несколько строго, — так ему показалось.

— От-лич-но… Два… И где же они у вас помещаются?.. При доме ли, в сарае, или еще куда ехать к ним надо?

— Здесь, — быстро ответила женщина.

— То есть где же именно здесь?

— Здесь — это значит здесь же, где и мы с вами: в соседней комнате.

И не успел еще подумать Полезнов, не шутка ли такой ответ, как женщина, придерживая крупной белой рукой боа на шее, другой распахнула изрезанную дверь, и в комнату вошли, мягко, по-кошачьи ступая, два песочно-желтых больших зверя, которых по первому взгляду он даже и не принял за львов. Но уже в следующий момент он вскочил с пуфа, инстинктивно выставив перед собой, точно для защиты, бобровую шапку, и первый ближайший к нему зверь вдруг встал на задние лапы, а передние положил ему на плечи, и так близко пришлись к его глазам хмурые зеленые львиные глаза, что Полезнов откинулся головою и ударился о стену затылком, и если бы не стена пришлась сзади него, он, может быть, упал бы на пол от страха.

— Жак! — крикнула женщина и добавила что-то еще на языке, Полезнову не понятном.

Лев мягко снял свои лапы, поглядел на него еще раз внимательно снизу вверх и отошел, чуть двигая хвостом.

— Это — Жак, а тот — Жан… они — братья, — сказала женщина, как будто Полезнов не побледнел от страха и не ушиб затылка.

Когда же несколько пришел он в себя, то отозвался обиженно:

— Предупредить, мадам, надо было, предупредить, а не так сразу!.. А не то чтобы вот так… Это ведь звери!..

— Они совершенно ручные! — даже чуть улыбнулась женщина, точно забавляясь его страхом. — Они всего по третьему году и совершенно, совершенно ручные!.. Все равно как собаки…