Сергей Сергеев-Ценский - Том 12. Преображение России

— Номер третий… хм… хрр… Номер третий… А вот номер третий!..

Полезнову ясно стало, что это — новый покупатель львов… Он подумал отчетливо: «Бритый… и в шляпе… Значит, из цирка… И пусть, черт с ним!.. Пусть покупает…»

Он встретился с ним глазами, когда тот прошел мимо него, и даже хотел было понимающе ему подмигнуть слегка: дескать, все это нам известно — и куда ты идешь и зачем ты идешь, — но как-то не вышло.

Он стал у ворот и, так как не хотелось идти, высматривал извозчика, но извозчик что-то не проезжал мимо. И в то же время не хотелось уезжать отсюда, не решив окончательно насчет львов. Он думал, что этот бритый в шляпе, стремительно прошедший от ворот в глубь двора, может быть, просто хочет сделать хорошее дело с цирком, а между тем это дело мог бы сделать и он… Двадцать тысяч за пару львов показалось ему вдруг ценой дешевой. Он уже раскидывал, прибегая к привычному своему торговому языку: «Если за две красных тысячи теперь купить, а к вечеру за три красных тысячи продать — это бы все-таки было похоже на дело… И брать их отсюда не надо бы… Не дать ли пойти задаток?..»

Посмотрел на желтый, сверху облупившийся, требующий ремонта брандмауер на другой стороне улицы — и стало еще досаднее: кому теперь можно продать этих львов, если не в цирк «Модерн» или цирк Чинизелли?.. И как будто этот немец с усами не бегал двадцать раз и туда и сюда!..

Подивясь на самого себя за то, что теряет попусту время, Иван Ионыч уже двинулся было от ворот, когда к нему подошла спешащим шагом видная из себя девица в мерлушковой серой шапочке, или шляпке, очень странного фасона, с раструбом на боку, и в меховом, но уж потертом недлинном пальто. Что его удивило в ней, это чрезвычайное обилие рыжих, жарких волос, так что совсем закрывали они уши и часть щек (тоже очень горячих). Она не то что подошла к нему, она шла на него, подняв голову к синим цифрам 2 и 4 — номеру дома, торчавшему на карнизе второго этажа.

Столкнувшись с Полезновым, она сказала ему звучно и совсем не смущенно:

— Я извиняюсь! — и потом добавила, очень уверенная в тоне вопроса: — Скажите, это ведь здесь львы?

Иван Ионыч даже не успел подумать, обидеться ли ему, или нет? Не приняла ли она его за дворника этого дома?..

Разглядывая редкостные волосы под мерлушкой, он ответил:

— Да, именно здесь.

— Куда же идти? — спросила девица, облизнув губы, полные и тоже горячие.

Нос ее показался Полезнову маловат несколько и будто без переносицы, но серые глаза открылись неробкие, круглые и с большими ресницами.

Муфта у нее была беличья… Переведя цепкий мужичий взгляд с ее глаз на эту муфту, ответил Полезнов:

— Вы ведь все равно покупать не будете, а только так себе… Тогда зачем же и вам беспокоиться и мне вам говорить?

— А вы почем это знаете, что так себе?.. (И качнулись золотые слитки волос.) Вы, что ли, их хозяин, да?.. Это вы продаете львов?

— Допустим, что я… — поглядел на раструб ее шапочки Полезнов.

— А-га!.. До-пус-тим! — зачем-то протянула девица. — И сколько же у вас львов?.. Большой запас?

— Пара, — серьезно ответил Полезнов.

— Лев и львица?

— Лев и еще лев.

— Ин-те-рес-но!.. Покажите же!.. Они где? Здесь?

— Наверное, цена вам будет неподходящая, барышня…

— А вы откуда взяли, что я барышня, а не дама?.. А какая цена?

Полезнов потер усы платком и сказал, не спеша и понизив голос:

— Сорок тысяч.

Когда же сказал, то сразу почувствовал, что восемнадцать или даже двадцать тысяч за пару львов, не каких-нибудь диких ведь, а совершенно ручных, это при нынешней цене денег — сущий бесценок, и этот бесценок он непременно даст за них сегодня же, только бы повидаться с Абашидзе; если до вечера их не перепродаст, пусть здесь переночуют, продаст их завтра.

— Видите ли, вот что, — как будто строго поглядела на него золотоволосая, но тут же усмехнулась доверчиво: — Шутка сказать тоже: со-рок ты-сяч!.. Если только вы не шутите?.. Нет? (Полезнов показал головой, что он серьезен). Очень жаль… Но я все-таки хотела бы посмотреть их… Знаете ли что?.. Я думаю, что найду вам денежного покупателя!

— Знаем мы этих денежных покупателей!

Мимо проходили многие, бойко и с подпрыгом, как ходят горожане в порядочный мороз, и, может, мимоходом кое-кто думал, что говорят у ворот дома № 24 двое очень хороших знакомых, потому что девица вынула вдруг руку из муфты (рука была в тонкой осенней перчатке) и забывчиво стала вертеть пуговицу на пальто Полезнова, говоря:

— Уверяю вас, что я кое-кому скажу, и, может быть, сегодня же их у вас заберут, а вы мне за это только покажите их, хорошо?.. Должна же я знать, черт возьми, какие они, эти львы ваши!