Мария Прилежаева - Пушкинский вальс

— Что ж, поглядим, хотя и не верится. Диалектический скачок в сторону роста. Давид Семенович, ваше влияние положительно сказывается на ее исключительно анархической личности.

— Э-э! А на мне так ее добрый характер положительно сказывается.

Постепенно в бригаде становилось люднее. Сборщицы, в кокетливых, строго по технологии белых косынках, с неостывшим румянцем на свежих после сна и улицы лицах, все уже за конвейером в ожидании пуска; слышно озабоченное кудахтанье технолога: «Дорогуша, дорогуша, а план что велит?» Полторы минуты, минута, полминуты — и лента тронется, зажгутся сигнальные лампочки, застучит регулятор: тук-тук, — а Галины нет.

Настя в десятый раз, обмирая от беспокойства, перетирала инструменты, а Галины нет. Мастер раз и два прошагал мимо монтажа анкерной вилки, хмуро поглядывая на дверь. Галины нет.

— Резервную сборщицу на монтаж… — тоном судьи, выносящего «приговор окончательный», обратился Василий Архипович к технологу, но Корзинкина прибежала. Напяливая на ходу халат, она ворвалась в бригаду, задыхаясь от бега. В ту же секунду раздался звонок, и конвейер пошел.

Галина наспех покрывалась косынкой, а накопитель стоял пустой, и лампочка сигналила: «Задержка, задержка», — но Василий Архипович, вместо того чтобы объявить Галине взыскание, притворился, что ничего не заметил, и торопливо зашагал к другому концу ленты.

Впрочем, через несколько минут, взяв бешеный темп, Галина вошла в ритм конвейера. А еще через несколько минут обратила к Насте лицо, на котором от возбуждения сверкали глаза, и отрывисто бросила:

— Поработай одна!

Это было ни с чем не сообразно — усаживать за конвейер неопытную ученицу, но Галина нетерпеливо подгоняла Настю:

— Переходи на мое место! Ненадолго. Садись!

За старым конвейером невозможно бы с такой легкостью поменяться местами, а здесь сборщицы каждая сама по себе, за своим верстачком, и Настя послушно пересела, и зеленая лампочка уже сигналила ей, именно ей: «Не зевай! Держись в ритме. Набирай скорость».

Скорость и есть то, что Насте пока недоступно. Ее бросило в жар, она заволновалась, заспешила, робея, надеясь, удивляясь Галине и мысленно твердя давно выученные наизусть порядок и ход операции. Она пугливо поглядывала на сигнальную лампочку, ежесекундно ожидая знака тревоги, а втайне сумасшедше мечтала не осрамиться, не уступить Галине, блеснуть. Даже блеснуть! Накопитель повез ее механизмы по ленте. Живей! Скорость, еще скорость! Пальцы бежали. Ура!

А Галина? Галина приткнулась сбоку на ученическом табурете и, подперев подбородок ладонью, читала, читала жадно, поспешно, и что-то светлое, отчаянное и горькое перебегало по ее страстно сосредоточенному лицу с плотно сжатым ртом и недоуменно сведенными бровками. Так прошло несколько минут. Настя отправляла по ленте один за другим механизмы, начиная свободнее дышать и все больше опасаясь за безумство Галины. Увидит мастер — загремит на всю бригаду рупор: «Корзинкина! Безобразие! Нарушение трудовой дисциплины! Неслыханно!»

Наконец Галина перевернула последнюю страницу и с отсутствующим взглядом протяжно выдохнула:

— Ну?

«Гранатовый браслет», — прочитала Настя заглавие.

— Ну? — повторила Галина, еще не совсем возвращаясь к реальной действительности, со вздохом пряча в карман халата книжечку в дешевой бумажной обертке.

— Выдержала экзамен, вот чудеса, — равнодушно промолвила она, занимая свое место за лентой. — Проснулась сегодня — темно, не спится, стала читать. Немного не успела дочитать до работы. Бывает так в жизни? «Почем знать, может быть, твой жизненный путь пересекла настоящая, самоотверженная, истинная любовь?» — по памяти сказала она. — Бывает? Сейчас, в наше время, на нашем заводе, как пишет Куприн в «Гранатовом браслете», бывает такая любовь? Истинная? «Пересекла твой жизненный путь…»

Милая Галина!

Насте хотелось, как вчера, кинуться ей на шею, обнять крепко-крепко, что-то сделать для Галины опасное, трудное, очень опасное, чтобы доказать свою дружбу.

— Не знаю, почему так хорошо! — удивляясь, сказала Галина.

Но вдруг они услыхали знакомый шум накрахмаленного халата, и кругленькая, вся встревоженная фигура технолога явилась перед ними.

— Дорогуша! Что с вами? Что это? Перекос вилки, перекос, перекос! Еще, еще…

Она выкладывала на столик Корзинкиной механизмы в розовых тарах, недавно отправленные Настей по ленте. Механизмы возвращались с проектора. Брак монтажа анкерной вилки. Брак, брак, брак!